Двенадцать

Оно тяжело вибрировало в воздухе, прогибалось и хрустело, но не падало! От незначительных изменений градуса наклона оно отражало то свет случайных лампочек, то искристые осколки внизу. Эта игра света одурманивала и сводила с ума. Потом вдруг зеркальное полотно резко спикировало вниз и было встречено на середине пути Максовой ногой. Звон! Грохот! Начался ирреальный кошмар! Зеркало суицидно билось в воздухе, а Макс громил его стульями, вазами, каминными щипцами, всем, что попадалось под руку! И всё время играла эта дикая музыка! Я снова потеряла контроль над собой, орала, рыдала, несла чушь, молила о пощаде и пришла в себя только от зубодробильного визга перетаскиваемого по паркету дивана.

Перетаскивал Макс. Перетаскивал диван со мной, пыхтел, примерялся. Я долго не могла понять к чему. И только когда Макс удовлетворённо отряхнул ладони и закурил, взглядом лаская потолок, я сориентировалась.

Ровнёхонько надо мной, тонко сверкая рваными гранями, болталось зеркало-гильотина! От него остался только тяжёлый хребет с неровными полуметровыми осколками-клыками.

— Сколько здесь? — Макс прикрыл один глаз, прикидывая высоту потолков. — Метров пять-шесть? Представляешь, как здорово будет лететь?

Живодёр! Убийца! Изверг! Я скорчилась на своей лежанке, до хруста представляя, как эти зубы врезаются в мою голову, шею, живот, где уже пульсирует другой человек…

— Ох, и сволочь же ты, — прохрипело моё смелое второе я.

Макс даже не заметил. Он ощупывал взглядом шов, соединяющий зеркальное лезвие с потолком, и глаза его наливались чернотой.

— Можно было, конечно, убить тебя пишущей машинкой или компьютером… Или заставить тебя съесть все твои материалы… Но я нуждаюсь в ярком зрелище, мне неприятна банальность… Журналист — зеркало общества, правда? Зеркальное отображение, отражение и искривление… Понимаешь, что я хочу этим сказать?.. Остаётся надеяться, что тебя разрубит пополам… Мне нужны две твои ровные, красивые половинки, тогда ничего трогать не нужно будет… Я только сфотографирую, ты не против? И потом подброшу Инге Васильевне… У нас был только секс, никакой любви, ты не ревнуешь, нет?.. Подумать только — маньяк убил саму Лору Ленскую! Это будет фурор!

Он бормотал всё глуше, смотрел всё нежнее, и я поняла, что есть только миг… Сейчас небо рухнет и всё закончится…

* * *

Крысы! Крысы! Крысы! Крысы! Крысы! — взорвалась последняя живая мысль в моей голове… Крысы!

— Констанция! — закричала я из последних сил. — Констанция!!!

Макс отвлёкся на секунду. Что он думал, глядя на меня с брезгливым удивлением, я так никогда и не узнаю… Решил, что девка, которая перед смертью видит себя рядом с д’Артаньяном, — конченая…

— Констанция!!!

Он приготовился сказать что-то, искрящееся юмором, как вдруг случилось то самое!

У меня был один шанс из ста! Я понимала, что слаба, бездарна и управляема даже на расстоянии. Но и мне отсыпано было три щепотки этого странного дара! Не могла я быть стопроцентно пригодной для передачи сигналов и при этом не функционировать, как передатчик! Я уже упражнялась с Чапой, но здесь не было возможности долго настраиваться. Здесь были крысы, которых я уже нечаянно выпустила, сделав полдела! Теперь вытащить их сюда! Из нор, из подвала, из-под земли — куда там они сумели забраться за полчаса?! Я напрягла мозг, заставляя мысль чётко работать, заставляя себя испускать космические лучи и ультразвуковые сигналы! Я звала их, манила, я им приказывала, притягивала их, даже близко не представляя, что именно нужно делать!

И я сделала это!

Крысы услышали мой зов, примчались всем взводом, и об их появлении я догадалась прежде всего потому, что моментально исчезло биополе, искусно созданное Максом, как будто его выключили. Как будто у меня случился приступ столбняка и вдруг резко отпустило. Я вся опала, мышцы расслабились, и мне стало понятно, как же до сих пор было больно…

А Макс уже не мог контролировать пространство.

Макс грозно ругался матом, сидя при этом на диване и моей ноге. Его собственные ноги были по-газельи поджаты, и время от времени одной из них маньяк нервно дрыгал, пытаясь отбиться от нападения невидимых мне крыс. Я слышала только возбуждённое попискивание и понимала, что крысы не просто явились, они ещё и агрессивно настроены, чего я от них не требовала. Впрочем, у меня не было времени анализировать крысиное поведение. Три секунды — и Макс придёт в себя, испепелит несчастных крысок и займётся мной. Три секунды!

Раз! Я сажусь, не чувствуя боли от перетянувшего мой пояс ремня!

Два! Я размахиваюсь так, что щёлкают суставы и бутылка кефира чуть не выскальзывает из моей мокрой ладони!

Три! Я бью Макса по голове!

Ах, как брызнул кефир на все четыре стороны! Сквозь кисломолочные фонтаны я краем глаза заметила кренящуюся фигуру моего мучителя, но было не до рассматриваний. Я окончательно прощалась в это время с маникюром и ремнями. Макс упал мне на ноги, и я долго не решалась дотронуться до него. В конце концов, освободила одну ногу и ею столкнула Макса на пол.