Двенадцать

Да, теперь бродячие артисты появлялись в их краях всего два или три раза в год. А до войны их можно было увидеть не реже чем раз в месяц. Усаги объясняла это тем, что их стало меньше. Прежде многие из них владели Дарами животных и стихий и могли делать удивительные вещи: выдувать пламя, придавая ему разные диковинные формы, поднимать над головою быка, извлекать из воздуха предметы. Каждое их появление – такая радость! Не хотелось думать, что с приходом завоевателей они могли исчезнуть отсюда совсем. Те, что выжили, ещё бродили по острову, но их представления не были и вполовину такими яркими, как когда-то.

Народ уже стекался на рыночную площадь с возвышающейся посреди неё статуей Короля-дракона. То был отлитый из бронзы угрюмого вида воин в кольчуге и шлеме. Со временем и сама статуя, и бронзовая табличка на пьедестале, прославлявшая Короля, поблёкли и приобрели тусклый голубовато-зеленоватый оттенок. Усаги не знала, какие рассказы правда, а какие – преувеличение, но говорили, что Король-дракон обладал волшебными способностями и мог становиться больше солнца или, наоборот, уменьшаясь, делаться почти невидимым. Некоторые были уверены, что он может вызывать ветер и дождь одним мановением руки, другие утверждали, что у него в услужении есть настоящий дракон, живущий на высочайшей из вершин Мидаги – Нефритовой Горе: дескать, с его-то, дракона, помощью он и низверг Двенадцать.

На каменном постаменте ещё видны были следы от старой статуи: самого первого Воина Зодиака – Булугана, Воина Кабана. Старик Булуган, казалось, был там всегда, и все знали, что остров находится под защитой Воинов. Усаги помнила, как залезала на постамент и старалась дотянуться до его шлема в форме кабаньей головы, когда была ещё маленькой. В то время она не сомневалась, что Булуган будет стоять тут всегда.

Трое бродячих артистов уже появились перед статуей Короля-дракона. На них были праздничные белые рубашки, яркие узорчатые безрукавки и такие же пояса, составлявшие резкий контраст с унылой, потёрто-коричневой или линяло-синей одеждой горожан. Один из них был долговязый подросток лет пятнадцати с большим коробом на спине. Волосы его были подстрижены так коротко, что из-под них просвечивала кожа; на месте будущих усов уже виднелся темноватый пушок. Когда он повернулся, скинув с плеч короб, Усаги заметила длинную, похожую на крысиный хвост косичку, начинавшуюся от затылка и достававшую ему почти до середины спины. Вытащив из короба толстые трубки бамбука, он соединил их вместе металлическими втулками, так что получился длинный шест.

Юноша, игравший на флейте, выглядел разве что на пару лет старше. Густые тёмные волосы падали ему на лоб и лезли в глаза. Вид у него был довольно меланхоличный, но играл он так весело и задорно, что кое-кто из собравшихся детей – среди них Яго и Ума – уже радостно приплясывали под эту музыку.

Между флейтистом и подростком с крысиной косичкой стояла молодая девушка. Её карие глаза, выделявшиеся на бледном лице, смотрели в толпу пытливо и настороженно. Каштановые волосы собраны наверху в тугой пучок, перевязанный яркой лентой под цвет её узорчатого пояса. Не сводя глаз с прибывавшей толпы, она отбивала ровный ритм на своём двойном барабане.

Люди в толпе взволнованно переговаривались, с нетерпением ожидая начала представления.

Несколько Стражников устанавливали вокруг площади зажжённые факелы. Другие обступили артистов, охраняя порядок. Ещё несколько человек вышли из штаба и стояли на ступеньках, вытянув шеи. Кажется, им тоже нравилась музыка.

Колонна работников вернулась с поля в сопровождении патрульных. Теперь вместо того чтобы разойтись по домам, все они бродили возле рынка, надеясь тоже что-нибудь услышать и увидеть.

– Смотрите, змеиная лютня! – воскликнула Тора. Подросток с крысиной косичкой достал обтянутую змеиной кожей бамбуковую лютню – деревянная шейка её и правда заканчивалась искусно вырезанной головой змеи. Он коснулся трёх струн, проверяя; слегка наморщил лоб, подкрутил колки, попробовал снова. Усаги могла бы подтвердить, что теперь звук такой, как надо. На лице подростка мелькнула быстрая улыбка. Он кивнул молодой женщине и флейтисту. Музыка смолкла, и толпа на площади притихла.

– Приветствуем тебя, Златоклык! – провозгласили артисты. Девушка вышла вперёд и поклонилась. – Спасибо, что пришли сюда в этот прекрасный летний вечер. Надеемся, наше представление вам понравится.

Она сделала жест в сторону стоявшей на земле корзинки и пригласила присутствующих поддержать артистов. Усаги наклонила голову. Голос женщины показался ей знакомым. Но прежде, чем она смогла вспомнить, где его слышала, представление началось.