Двенадцать

– Мы можем назначить прием на ближайший понедельник, утром, в любое время до девяти.

–  А в девять пятнадцать нельзя?

Другая девушка из-за стойки отрицательно покачала головой. Женщина заметила это и бросила на нее свирепый взгляд.

В процедурном кабинете работала китаянка. Серебряным инструментом она давила угри на лице Белого Майка, а он смотрел ей в глаза, а еще на свое отражение в зеркале-увеличителе, которое было надето у нее на голове, как фонарь у шахтера. «Вот такая у нее работа – давить прыщи», – отметил про себя Белый Майк.

Белый Майк думал о разных профессиях и о том, какого цвета у него глаза. Он видел свое отражение. Глаза у него голубые. Не как пламя, не как лед или небеса или как море. Просто голубые. И это Белого Майка раздражало. Он стал думать о том, чем занимается его отец: предоставляет людям место, где можно поесть. А эта женщина давит прыщи. Его мать, направившая его сюда, чтобы эта женщина сделала ему чистку лица, раньше преподавала антропологию, науку о человеке. Белый Майк, конечно, думал и о том, кем станет он сам. Может быть, ему тоже придется давить кому-то прыщи, чтобы заработать себе на хлеб.

65

Джессика с матерью пришли на ланч в бистро на Мэдисон-авеню. Здесь подают печенье, паштеты, чай, фруктовое мороженое. Джессика не совсем понимает, зачем мать пригласила ее на ланч. У них это не принято. Их не назовешь лучшими подругами. Они заказывают салатики, диетическую колу, одну порцию лингини с соусом из моллюсков и одну порцию запеченного морского черта.

– Как у тебя дела, Джессика?

– Отлично, – она нервно смеется. Как-то это странно, – все по-прежнему.

– Я получила твой табель успеваемости.

Джессика ничего не отвечает. За последнюю четверть она совсем скатилась. И она знает, почему: она не занималась. У нее были дела.

– Да, а что?

– Джессика, я понимаю, что ты очень стараешься, но скоро тебе поступать в колледж, и я подумала, что мы, наверно, могли бы…. пересмотреть какие-то вещи.

– Что ты имеешь в виду. Найти нового преподавателя?

– Вообще-то нет. Я тут задумалась, не случилось ли чего? Возможно, тебя что-то тревожит?

– Нет.

– Мне кажется, что если тебя что-то беспокоит, ты могла бы пойти к одному знакомому доктору.

– К психоаналитику?

– Да. Знаешь, я тоже хожу к такому врачу. Как и многие другие.

– Много девочек из нашей школы тоже так делают.

– Нуда, видишь. Вот я и подумала, что тебе, наверное, нужно поговорить с человеком, с которым у тебя нет близких отношений. Это помогло бы тебе исправить отметки. Ты ведь знаешь, как папа хочет, чтобы ты поступила хотя бы в Уэслианский.

– Какая разница, мама. Мне не нужен психоаналитик.

– Ты почувствуешь себя лучше. Мне это всегда помогает. Иногда трудно разобраться в том, что происходит.

– Не знаю, что мне сказать.

– Что ты, вы найдете, о чем поговорить. Посмотри на свои оценки. С тобой явно что-то не так.

– Ну ладно. Я схожу. Только скажи когда.

– Ты сама будешь довольна, что согласилась.

В школе у Джессики есть знакомые девчонки, которые рассказывают, как они пытаются трахать мозги своему психоаналитик Или просто трахнуть психоаналитика. Как они им врут и выдумывают всякую всячину о своей жизни. Одна девочка, которая учится совершенно ужасно, рассказывает доктору, что могла бы заниматься блестяще, но злится на глупых учителей, которые даже не пытаются дать сложные и интересные задания. Она уверяет, что в школе для нее все слишком просто. Страхолюдина, у которой в жизни не было парня, жалуется на проблемы в отношениях с мальчиками. Джессика начинает думать, о чем она будет говорить. Ну, точно не о «двенадцати».

66

– Чё за товар, Майк? – спрашивает Тимми, когда они появляются на углу Сорок пятой улицы и Пятой авеню, где назначил встречу Белый Майк.

– Не надо со мной говорить с этим дерьмовым акцентом. – Они идут дальше. – Пятьдесят?

– Да, пятдэсят, – говорит Тимми.