Двенадцать детей Парижа

– А что произошло? – заинтересовалась его спутница.

Гуго не считал нужным отвечать на этот вопрос.

Но другой, тот, который девочка задала на мосту, все еще не давал ему покоя.

– Неважно, – сказал он тихо. – Зачем мне уезжать из Парижа?

Ночь задрожала от рева тысяч животных, которых гнали на бойни. Гуго не видел лица Антуанетты, которая крепче сжала его руку.

– Как сказал Инфант, это величайший город мира, – объявил мальчик.

Эпилог В пустыне

Масштабы и жестокость массовой резни в Париже усиливались весь следующий день, понедельник, 25 августа. Во вторник крестовый поход против гугенотов достиг апогея.

Слабые духом и более мягкосердечные ополченцы к тому времени уже насытились кровью, и ряды убийц поредели. Но те, кто встал на рассвете и взял в руки оружие для защиты Христа, принадлежали к числу самых честолюбивых и решительных. Ничем и никем не сдерживаемые, они умудрились превзойти все жестокости и мерзости предыдущего дня. Капитаны милиции жаждали завоевать авторитет, а завоевав его, вели по улицам свои банды в сопровождении знамен и барабанов. Священники именем святых покровителей благословляли кровь на их мечах. Изнасилование было объявлено священным орудием. Женщин избивали до смерти вместе с детьми. Мужчин заживо хоронили в навозных кучах. Детей крестили кровью родителей, на убийство которых их заставляли смотреть.

И религиозные братства, и преступников поощряло бездействие всех государственных структур, призванных поддерживать законность и порядок – королевских, военных и городских. Король не решался бросить гвардию на своих самых горячих сторонников, потому что, кроме них, у него почти никого не было. Послов, передававших неудовольствие монарха уничтожением столицы, просто игнорировали. А те, кого посылали городские власти, столкнулись с угрозой для жизни. Военный губернатор исполнял свои обязанности и охранял стены, хотя извне городу ничто не угрожало.

Католики тоже становились жертвами этой преступной волны, однако власти Шатле занимались своими делами. Интриги в борьбе за освободившееся место Марселя Ле Телье были еще более изощренными, чем обычно. В отсутствие свидетелей, которых можно было отправить на дыбу, вину за пытки и убийство Ле Телье возложили на короля воров, некоего Гриманда, которого в понедельник поймал и убил комиссар, впоследствии унаследовавший должность Марселя.

Тело Гриманда – странно распухшее, как отмечали некоторые, – разрубили на четыре части и выставили у городских ворот, хотя в такой обстановке зрителей было мало. Огромная голова какое-то время красовалась на пике рядом с Шатле. Некоторые спрашивали, как человек без глаз мог совершить такое дерзкое преступление, и эта загадка питала и поддерживала легенду о короле Кокейна. Впоследствии череп гиганта очистили от содержимого и выварили, и он служил предметом для разговоров на протяжении всей долгой карьеры преемника Ле Телье. А выйдя в отставку, он подарил череп школе права Падуанского университета – странный каприз, который приписывали его приближающейся старости. Говорят, что череп хранится в подвалах этого почтенного заведения по сей день.

В среду, убедившись, что его власть слишком слаба, чтобы усмирить бушующий ураган, король Карл созвал парламент и заявил, что все произошедшее было совершено по его повелению, дабы предотвратить мерзкий, но неудавшийся заговор.

Преимущества этой хитрости были очевидны. Народ быстро обнаружил, что любит своего монарха. Его храбрости и мудрости, а также направлявшему его руку ангелу посвящали стихи. По городу ходили религиозные процессии со святыми дарами и мощами святой Женевьевы, обретенными благодаря всемогущему Господу, даровавшему победу над гугенотами. Карл IX повелел отчеканить медаль, на которой он был изображен в виде Геракла, убивающего Гидру ереси. Элита, или сильные мира сего, хорошо заработали на этом. В Риме и Мадриде новость была воспринята с воодушевлением, и Ватикан заказал Вазари фрески, увековечивающие это славное событие.

То есть в целом результат Варфоломеевской ночи был признан благоприятным.

В каком-то смысле совет, данный королю его приближенными, оказался правильным. Массовое убийство не уничтожило движение гугенотов, но нанесенный им удар оказался очень силен, почти смертелен, и они от него так и не оправились. Их вожди были устранены, а с ними и возможность финансирования конфликта. Тысячи протестантов отказались от своей веры, потрясенные тем, что Бог позволил безнаказанно уничтожить своих детей. Очень многие приняли крещение, чем сохранили себе жизнь.