Двенадцать королей Шарахая

О предательствах. Об убийствах. О войнах и казнях.

– Не волнуйся, – повторила Заидэ. – Все это просто этикет, не больше. Твоя служба Девам начнется через две недели, в пустыне, вместе с сестрами из твоей длани.

Чеда молча кивнула. Все закрутилось слишком быстро, в глубине души ей хотелось замедлиться, но что поделаешь, когда течение несет само?

Наконец Заидэ, удовлетворенная результатом своих трудов, сопроводила ее к великолепному дворцу у подножья горы, как бы окруженному другими дворцами.

– Солнечный дворец не принадлежит ни одному из Королей, – сказала Заидэ, указывая на купола и минареты. – Он тринадцатый на Таурияте, там Короли держат совет, принимают послов и развлекают сильных мира сего. И принимают девочек в ряды Дев.

– Сколько людей придет?

Заидэ пожала плечами.

– Обычно это зависит от того, насколько влиятельна семья новой Девы, и предрасположенности Короля. В твоем случае я не могу ничего предсказать, но на Таурияте о тебе говорят.

Чеда тогда в этом усомнилась, но, судя по гулу за гардинами, Заидэ была права. И все равно Чеда оказалась не готова к тому, что увидела.

Юные слуги раздвинули гардины, и перед ней возник великолепный просторный зал. Под его куполом дюжины открытых окон испускали солнечные лучи, сверкали филигранью стены, возвышались расписные колонны и сиял начищенный изумрудный пол. Между колоннами бродили сотни, как показалось Чеде, людей: кто-то прогуливался и болтал, кто-то сидел в центре зала на подушках, потягивая кальян и распивая что-то из маленьких чашек.

Чеда обнаружила, что стоит наверху небольшой лестницы. Стоило сделать шаг вниз, как все разговоры стихли, все гости как один обернулись к ней. Мужчины-шарахани носили кафтаны, абы и бурнусы, каимирцы – штаны и рубахи с кружевами, поверх – короткие плащи. Мирейцы одевались скромно, предпочитая приглушенные цвета, но крой традиционной одежды и стоячие воротнички только подчеркивали фигуру.

Женщины же… Чеда не ожидала, что их будет так много, едва ли не половина публики. Разодеты они были еще ярче и разнообразнее: шелковые платья, нарядные халаты, высокие прически, яркие галабии и россыпь вышитых узоров.

Стоило ей спуститься, как все в едином порыве склонились перед ней. Еще мгновение стояла абсолютная тишина, но вот они подняли головы, и зал взорвался мелодичными приветственными криками: «лай-лай-лай!» и мужским свистом. Каимирцы и мирейцы же хлопали в ладоши и кланялись.

Чеда не узнавала никого, кроме двоих. Один, высокий, с бледным, как луна, лицом и собранными в хвост волосами – Юваань Синь-Лэй из Мирен, а неподалеку от него – Рамад, совершенно на себя не похожий. Сегодня он был чисто выбрит, волосы вились, ниспадая на плечи. Исчез боец, с которым она дралась на арене, вместо него явился каимирский дворянин в зеленых и черных шелках. Каимирский дворянин, слишком много знавший о том, что происходит в Шарахае. Подрядивший Чеду шпионить для него.

С каждым шагом гости расступались перед ней, пока Чеда не увидела наконец в дальнем конце зала группу мужчин, одетых богаче всех, гордо несущих на головах золотые короны.

Короли Шарахая ждали, будто трибунал, готовый повесить Чеду за грехи, как маму.

Доводилось ли Айе видеть столько Королей в одном месте? Конечно, нет. Если и видела, то одного или двух: они не стали бы собираться вот так ради какой-то преступницы. Не стали бы сами резать ее ножами. Не могли же они быть настолько жестоки.

Собираться вот так…

Чеда пересчитала их, пока шла на подгибающихся ногах. Двенадцать. Все двенадцать Королей собрались взглянуть на нее. Боги милосердные, почему? Почему столько внимания? Она ведь не единственная, кто так поздно стал Девой… Хотя это большая редкость, такое случалось лишь раз или два за все века их правления. А может, это из-за видения Юсама, напугавшего его до крика? Она столько читала о Королях, и вот они: в богатых одеждах и золотых коронах, смотрят на нее внимательно с каменного возвышения в виде полумесяца.

Осторожно, Чеда. Осторожно.

Хусамеддин, Король Мечей, стоял в центре, рядом с Первым из Королей. Вместо Поцелуя Ночи на поясе у него была обычная сабля в полированных деревянных ножнах.

Рядом стоял зеленоглазый Юсам, довольный собой. Чеда узнала и Шукру, Короля Жатвы, – изможденного, костлявого и угловатого, как паук. Шукру как будто узнал ее тоже, хотя они встретились мельком лишь однажды, в западных кварталах. Выглядел он так, будто это узнавание причиняло ему боль.