Двенадцать Месяцев. Декабрь (СИ)

— Ну, ты у нас всегда упрямым был. Чужие ошибки тебе не урок, свои шишки набить надобно. Привязался ты к ней сильно! Внимания уделяешь слишком много, а тебе сейчас есть чем заняться, — неожиданно иронично хмыкнул Февраль, до этого момента желания принимать участие в беседе не проявлявший. — Но меня другое больше интересует. Как так получилось, что у твоей спутницы магия ледяная проснулась? Ведь и прежде потомки Дарины помогали нам, но такого не было никогда. Правда, и смерть к ним не была так близка. Все же Настеньке твоей повезло, что около самой Грани ее Олеся остановила да назад вернуть сумела. Выморозил ты ее, братец, знатно.

Месяц Декабрь только сильнее насупился да упрямо губы поджал.

— Не напоминай, не трави душу мне, — Дмитрий, тяжело сглотнув, болезненно глаза прикрыл. — Вовек не забуду и не прощу себе. Я так виноват перед Настенькой, но действительно не мог себя сдержать. Слишком много использовал силы, практически полностью растворившись в ней, и не смог себя контролировать. В тот момент я ощущал только холод, и меня словно дернуло что-то, потянуло на зов — к теплу. К ней.

Декабрь вздохнул, решив повиниться во всем.

— Вот я и исчез, оставил вас одних, когда мы разобрались с тварями в ледяном лесу. А там она! Такая теплая и нежная. Не устоял… — облокотившись о свои колени, Дмитрий закрыл лицо ладонями. — Пришел в себя, когда она уже полумертвая была, вся инеем покрылась. Я зову Настю, а она не откликается. Как же испугался тогда…

— Прекращай себя жалеть, — перебил брата Яромир. — От этого ничего не изменится и Настеньке лучше не станет. Сейчас тебе не о том думать надобно, и так проблем много. Не мешало бы собрать всех Месяцев и Стражей вместе, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию да с Абрахсисом разобраться. Что-то осмелел он сильно, лезет, уже не таясь, дело свое темное творит. Неизвестно, сколько душ этот пожиратель забрал. И убивает ведь, падаль, без разбора! Кого заберет, а кого и просто замучает.

— Здесь я полностью согласен с Яромиром, — сухо кивнув, отозвался Февраль. При этом смотрел он не на братьев, а в направлении окна взгляд суровый отвел. — Темным колдуном надо заняться. И безотлагательно! Но и о спутнице твоей думать надо. Если Абрахсис узнает о том, что случилось, он ею заинтересуется! Это раньше Настенька была, по вашим словам, вся такая белая и пушистая, а сейчас не известно, чего от нее ожидать. Не хотелось бы повторений уроков прошлого.

— Не говори так! — возмутился Дмитрий, подскочив с кресла и принявшись расхаживать по комнате. — Моя спутница никогда не пойдет на договор с темным колдуном.

— Погоди, Дмитрий, не кипятись, — встав с дивана и ухватив друга за руку, Кощей остановил мужчину, понимая, что сейчас в нем более чувства говорят. — Феликс прав. Сейчас Настенька слишком уязвима. Не умеющая обращаться со своей силой, ничего не чувствующая… Ну, или почти ничего. Ты сам должен понимать, какая опасность нам всем из-за нее грозит.

Тяжело опустившись в кресло, Дмитрий медленно выдохнул, серьезно посмотрел на брата своего и едва слышно ответил:

— Понимаю, да только принять не могу. Для меня Настенька все тот же светлый человечек, не желающий никому зла и переживающий за всех и вся.

— Она изменилась, — сурово отчеканил Феликс, чувств брата не щадя. — Поверь мне! И будь тверд и решителен, да и готов на все. Ведь посох магический сейчас в твоих руках. Теперь только от тебя зависит, что с ней будет дальше. Как по мне, я бы научил ее всему да назад на время отправил. А уж потом, когда со злом разберемся, обратно бы вернул. Если пожелал бы. Ее клан поймет и обиды таить не будет.

— Я и сам намерен был всех Месяцев на совет собрать да Абрахсиса силы лишить, — признался Декабрь. — А беда эта все планы поломала — отложил совет до выздоровления Настеньки. А она вот и не собой очнулась…

— И я согласен с братом твоим, — принялся увещевать друга Константин. — В слишком опасном положении мы сейчас находимся. Беда миру нашему угрожает. Прости, но нельзя допустить повторения истории давней.

А Февраль-Месяц при словах этих вздрогнул и застыл, в одну точку уставившись. Сколько уж веков прошло да немало воды утекло, а все не отпускает та история. Мучает сердце, как бы мужчина ни старался отгородиться от нее. И не спрятаться от потери той, не скрыться. Вина душу разъедает. В голове нет-нет да появляются мысли, как бы все случилось, поступи он по-другому? Если бы заметил, успел бы спасти душу девушки неразумной?

Кто бы знал, сколько раз долгими зимними вечерами, когда стужа лютует на дворе, а ветер завывает в трубах, мужчина предавался горьким мыслям и сожалениям. Но видно, судьба у него такая — нет ему спасения от боли и проклятия — воспоминаний об Арине. Ожесточают они, вынуждают от близких отдаляться.

Глава 11