Двенадцать месяцев. Январь (СИ)

Так, за дружеским разговором, их и застали Месяцы да Стражи, в дом Олеси вернувшиеся. Декабрь с Январем вошли в комнату, где отдыхала Милава. Брат младший сразу шагнул к кровати, на которой девушки устроились. А Яромир замер у порога, напряженным взглядом обводя представшую картину, подмечая каждую мелочь: румянец на щеках Милавы, добродушно-сонный оскал Серого, веселье Спутницы брата.

— Издалека слышно, что проснулась Спутница твоя, брат, — весело сказал Декабрь, подходя к Насте и целуя ее в висок. Легко на душе его стало от новости той, что Милава поправилась. Переживал он за брата, видел, что гнетет его что-то сильно. И не сомневался, что причина в трагическом нападении на девушку. Даже сейчас всегда решительный старший брат вел себя непривычно — словно нервничая, оттягивал момент встречи со Спутницей своей. Вот и отвлек Дмитрий общее внимание на себя, давая брату время. — О чем говорили хоть, хохотушки?

Предварительно постучав, в спальню вошли и Стражи с Февралем. Олеся первым делом на Января, возле дверного проема в нерешительности замершего, посмотрела. И взгляд ее понимающим был, подбадривающим. А Месяц в ответ вздохнул. Диалог этот безмолвный от взгляда Декабря не укрылся, убедил, что знают эти двое что-то особенное.

— Милава рассказывала, как побывала в Царстве морском, — прижавшись доверчиво к своему Месяцу, поведала всем Анастасия.

— Где?! — воскликнули все в один голос. Только Февраль промолчал.

— В Царстве морском, — подтвердила Милава, на Января глядя. Девушка тоже подметила нерешительность поведения хозяина своего зимнего, ему не свойственную. И заволновалась: не сердится ли за легкомыслие? — Вот как пихнул меня кузнец в колодец, так на дне морском и оказалась.

И тут же испугалась слов своих, таким страшным взгляд Января стал. Потемнели глаза синие, нахмурились грозно брови, а пальцы на посохе сжались так, что костяшки побелели. Стоит Месяц, ничего не говорит, только смотрит на девушку так пристально, что сердце ее бедное стучать от испуга забывает.

— Расскажи-ка нам все с самого начала, Милавушка, — попросил Константин, нахмурившись и, проходя мимо, незаметно друга локтем в бок пихнул. Странный ступор, на Яромира напавший, и от него не укрылся. — Что случилось, когда ты из кузни вышла? Разобраться надо бы.

Немного успокоенная тем, что Месяц перестал взглядом ее сверлить, Милава начала рассказ:

— Я проснулась и собиралась к вам идти. По пути заглянула в конюшню — коняшку хозяйского поприветствовать. И там, случайно, наткнулась на «клад», спрятанный под сеном. Разные предметы обихода, но все такие изящные, выкованы и украшены потрясающе! — девушка и сейчас не могла скрыть своего восхищения. — Настолько мастерски они были сделаны, так красивы, что даже мне, с кузнечным делом не знакомой, ясно стало — большого мастера это работа. Я еще подумала, не промышляет ли тут кто краденым? Вы ведь обратили внимание, как грубы работы самого хозяина? Я и не заподозрила, что он такой талант скрывает…

— Ягушечка?! — чей-то непонятный вопрос-призыв заставил Милаву прерваться. Только вот кто Бабу-Ягу зовет, она так и не поняла. Да и кроме нее никто не вздрогнул. Не послышалось ли? Наоборот — все внимательно смотрели на девушку, стараясь ни единого слова не пропустить.

Кощей и Январь и вовсе задумались, заново оценивая случившееся. Только сейчас им представилась возможность полную картину того злополучного утра восстановить. Но стоило им услышать о подозрении Милавы, как оба невольно подались вперед, предчувствуя, что сейчас услышат нечто важное. Оба не сомневались: серьезность и ответственность Спутницы Месяца не позволили бы ей шутить такими вещами.

— Что ж, учитель его — большой мастер и куда изящнее все делал, — осторожно согласился Страж, припомнив ответ хозяина зимовья. — Ты не веришь в это?

Милава несогласно мотнула головой. Ее рассказ сейчас с огромным вниманием слушали все гости Бабы-Яги. Но только двое ее товарищей по поискам понимали, к чему клонит девушка.

— Пока ждала, когда хозяин зимовья вам кузню свою покажет, обнаружила там лист промасленной бумаги с наброском будущей работы, — с жаром продолжила рассказ Спутница. — А в уголке его печать мне знакомая стояла — знак мастера!

— Знакомая? — вмешался в беседу удивленный Февраль: откуда девушке, недавно в мир сказочный явившейся, знать о подобном?

— Я в доме Января-Месяца книжку нашла, — поспешила объяснить девушка. — С изображениями металлических гравюр. Ох и чудесные они! И на каждом изделии на рисунках тех такое же клеймо стояло. Я сначала не придала этому листу с эскизом значения, но как увидела напряженный взгляд кузнеца… Словно осенило — его работа изделия те, что под сеном спрятаны. И он это скрывает!

— Клеймо мастера хорошо запомнила? — резко прозвучал, перебивая ее, вопрос Января. Первое, что сказал он после появления своего. Месяц из слов и догадок Спутницы уже сделал свои выводы. И весьма важные.