Двенадцать месяцев. Январь (СИ)

— Не беда, с этим я помогу, — уверенно заявил Июль-Месяц. — Даже в жарких странах почувствую чужеродный магический огонь, не гулять боле колдуну на воле.

— Внимателен будь, ведь хитер он. У меня под носом годами жил, огнем прикрываясь, — недовольный поспешностью брата, осадил того Яромир.

— К чему ты клонишь? — насторожился Игнат, на брата двоюродного пристально глянул. Уважал он и опыт его, и прозорливость.

— Просто размышляю, — поделился Январь думами, — что бы сам на его месте сделал. Он ведь понимает, как мы рассуждать будем, и поближе к огню затаится, чтобы почувствовать его присутствие ох как сложно было. Ничего, мы все вулканы мира сказочного обыщем!

— Естественно, — согласился Июль. — Я мысленно уже с этого и начал. А самый большой вулкан на стыке моих земель и братца Июня.

— Вот! — Январь даже на ноги вскочил. — Это мне и не нравится. В этом ошибка и кроется. С другой стороны, было бы неплохо время потянуть…

— Почему? — прищурился Игнат, в горячности раздраженно воздух ладонью рубанув. Не любил он ждать.

— Не так прост колдун, опасаюсь я, что есть у него в «заначке» сюрпризы, неприятные для мира сказочного. Артефакты зловредные, а может, и другие напарники. И добровольно он нам в том не признается. Лучше будет, если он сам проявит себя, на угрозу выведет.

— Ты о камне темном? Мне птицы лесные последние новости приносят, рассказали и о случившемся. Знаю я, что ты для Спутницы своей сделал.

Январь острый взгляд на брата двоюродного бросил, понимая теперь, отчего Игнат на проверку при первой встрече решился, откуда тревога его взялась. Но и насторожила Месяца новость эта: не было никого живого у камня, а нашлись глаза, что его углядели. Возможно, не только Июль знает про обряд совершенный…

— Осуждаешь? Считаешь, зря я с Милавой бессмертие свое разделил? Но пойми… не мог я иначе поступить. Моя вина, что она едва не погибла.

— Только ли вина тобою движет? — по-доброму рассмеялся Июль, но вмиг осекся, едва смущение в глазах старшего Месяца приметил. — Дела-а-а… Ты девушке хоть рассказал, что судьбы ваши навек связаны отныне?

Яромир медленно выдохнул и сознался:

— Нет. Не знаю, как и признаться, она же считает, что через десять лет вернется домой, к близким.

— А ты расскажи! — не в силах сдержать улыбку и поражаясь, до чего слепа бывает любовь, посоветовал Игнат. Ему-то с первого взгляда на этих двоих все понятно стало.

Вдруг оба Месяца услышали приближение Спутницы Января и быстро рухнули в кресла, словно и не спорили еще миг назад о личном.

Воротившаяся Милава застала Месяцев за жарким обсуждением стратегии дальнейших действий. Тихо расставив тарелки с угощением, девушка хотела удалиться к себе, чтобы не отвлекать братьев от разговора важного, но Июль остановил ее, попросив еще раз подробно все случившееся с ней пересказать. И пришлось Спутнице остаться, уж очень дотошным оказался Месяц летний, выспрашивая малейшие детали о кузнице, подмеченные наблюдательной девушкой, и заставляя вспоминать то, что раньше казалось неважным.

— Странно это все, — наконец подытожил Игнат. — Отчего вдруг после стольких лет тишины и благоденствия закрутилось все? Колдунья, похищение Спутницы брата твоего, теперь вот кузнец-огневик, нападение на Милаву — зло отовсюду полезло. Твари темные в мир наш ломятся, приспешники колдуна головы подняли. Должна быть причина!

— Мы уже думали об этом, — согласился с ним Январь и обеспокоенно глянул на Спутницу свою. — Что-то глобальное готовится, раз столько лет в тени прятались, а тут…

— А тут крепко подумать надобно, — откинувшись на спинку кресла, ответил Июль. — Что мы знаем об огневике этом?

— Из семьи кузнецов Корыстышевских он, — стал перечислять Яр. — Я после рассказа Милавы о гравюрах в книге вспомнил. Только у них такие умельцы были, ковавшие невероятные по красоте вещи. Мало сейчас осталось потомков первого кузнеца, Дамира Корыстышевского. А ведь тот был учеником отца твоего, Игнат.

Задумавшись на мгновение, Июль-Месяц кивнул:

— А ведь и правда был, я уж успел позабыть об этом. Вот только не помню среди их семьи хоть кого-то, кто бы силой темной баловался да на сторону Абрахсиса переметнулся. Корыстышевские всегда горой за мир сказочный стояли.

— Вот, — протянул двоюродному брату кованую шкатулку изумительной красоты, выдававшую работу настоящего мастера, Январь, — взял творение его из кузни. Подумал, пригодится тебе, будет образец магии его огненной.

Июль благодарно кивнул, шкатулку подхватывая. Глаза прикрыл и рукой над ней провел, словно вслушиваясь во что-то.

— Тогда, может быть, он и не из их семьи, а просто учеником был? — продолжая рассуждения, предположила Милава, внимательно прислушивавшаяся к разговору.

— Нет, Милавушка, — ответил ей Январь, даже не заметив, что так ласково Спутницу свою назвал. — Такая сила только по крови передаться может. Да и талант…

— А может, вынудило его что-то на сторону зла перейти? — вздохнула девушка, очень уж не хотелось ей думать, что кто-то может добровольно согласиться души у людей отбирать.