Двенадцать месяцев. От февраля до февраля. Том 2

– Ну вот, всё готово, – сказал он и повернулся к нам. – Даже капитан удивлён, как всё красиво, а уж он видел этот Стромболи далеко не один раз. Дело в том, что мы всегда его проходим в сумерках, а сегодня из-за почти трёхчасового дрейфа в ожидании возвращения доктора наступила ночь, да такая безоблачная, да с такой яркой, как на заказ, луной, что Стромболи меня вообще потряс.

Пока он всё это говорил, мы успели отойти к противоположному борту, там было посвободней.

– Давай рассказывай, как ты здесь очутился, – в приказном тоне произнёс я.

Надо пояснить, что у Коли было много странностей, и одной из них являлось то, что стоило ему увлечься, как он начинал говорить и говорить; в таком случае ему следовало приказать что-нибудь, тогда он все свои разговоры моментально бросал и начинал делать то, что ему сказали. Вот и тут он моментально переключился и чётко начал докладывать:

– Я в институте на кафедре лаков и красок учился. Моей дипломной работой были новые органические красители для реставрационной деятельности. Поэтому меня и послали на преддипломную практику в Крым, там как раз реставрация одного древнего монастыря шла и наши новые красители испытывали. Реставрацией занималась мастерская Саввы Ямщикова. Слышали небось про такого мастера? – спросил Коля и внимательно на нас посмотрел.

Никто возражать не стал, и он продолжил:

– Савва Васильевич – человек деловой и потому терпеть не мог, когда кто-то рядом околачивается без дела. Он всех монахов под купол загнал, и они там пыхтели, небо закрашивая. Ну и мне в руки инструмент дал и попросил пурпурную мантию на Саваофе подправить. Я кистями с детства люблю работать, у меня и стало что-то приличное получаться. Ямщиков за мной несколько дней наблюдал, всё более и более ответственную работу поручая. Потом пристал ко мне: кем я хочу в жизни быть? А меня предварительно распределили на Дорогомиловский химический завод, куда, надо сказать, я совсем не рвался. Он принялся уговаривать меня к ним пойти работать, соблазняя рассказами, как они по всей стране туда-сюда мотаются. Их объекты ведь в разных местах нашей великой находятся. Да и не только у нас, они и в Болгарии работали, и в Югославии тоже. В общем, уговорил он меня, осталось лишь руководство института переубедить, и всё. Я думал, это самое тяжёлое, но он меня успокоил: «Я Кафтанова Сергея Васильевича, ректора вашего, хорошо знаю, ещё с тех времён, когда он заместителем министра культуры служил. И, что особенно важно, он со мной тоже хорошо знаком. Мы с ним столкнулись как-то в одном вопросе, и я сумел его убедить, что он не прав».

– Вот и меня он убедил, – продолжал Коля, – и я стал реставратором. Весь следующий год мы сиднем сидели в том крымском монастыре, и я там как прирос. Стал на все их молитвы ходить, посты соблюдать, и так мне покойно стало, что я надумал в монахи податься. Савва Васильевич хмыкнул только и возражать не стал. «Если душа к святому делу тянется, нельзя ей препятствовать», – вот как он заключил. Осталось лишь согласие настоятеля монастыря получить и в епархию обратиться. И вот тут препона возникла в лице настоятеля. Он со мной не один час разговаривал, всю мою подноготную на волю вытащил и вывод сделал неожиданный: «Тебе, парень, в монашестве делать нечего. В тебе дух бродячий живёт. Ты быстро устанешь и мучиться от монашеской жизни начнёшь. Настоящие монахи из домоседов получаются, они к месту привыкают, а тебя всю жизнь будет на волю тянуть. Иди-ка ты, братец, в мореходку, вот там, на службе в море, твоё место. Я, – говорит, – всё начальство Одесского мореходного училища хорошо знаю. Мои рекомендации они всегда учитывают». Так я и стал штурманом и уже третий год на «Армении» служу. А о тебе, Ваня, – неожиданно перешёл он на меня, – мне всё от Славика Данилина известно, он осенью в Одессе с семьёй отдыхал, и мы с ним встречались, я как раз в отпуске был. Жена у меня рожала – ну, мне капитан и дал возможность ей помочь немного.

Со Славкой Данилиным мы действительно в Москве не раз пересекались. Он на заводе «Дорхим» работал, а его проходная рядом с патентным институтом находится, и мы с ним встречались, когда я его заявки рассматривал.

Тут Коля заторопился:

– Меня там, небось, уже с собаками разыскивают. Скоро в Мессинский пролив входить, надо все проводки проверить, а я тут с вами лясы точу, – и убежал, крикнув на прощание: – Ещё встретимся…