Двенадцать подвигов во славу Отечества

Осень 1915 года для моряков русского Балтийского флота была тревожной и напряжённой. Германская армия захватила уже половину Латвии и пыталась прорваться к её столице Риге. С моря германскую пехоту поддерживал флот. Большой отряд немецких кораблей — линкоры, крейсеры, эсминцы — вошёл в Рижский залив и рыскал по нему в поисках противника.

Основные силы русского флота не попали в эту ловушку — они вовремя отошли из залива. Задержались только две канонерские лодки — «Сивуч» и «Кореец». У них был приказ: до последнего помогать попавшей в сложное положение русской пехоте артиллерийским огнем. И лишь убедившись в том, что пехотинцам больше ничто не угрожает, моряки решили прорываться к своим.

Канонерская лодка «Сивуч».

«Сивуч» и «Кореец» были маленькими кораблями, предназначенными для патрулирования прибрежных вод. На каждом только по шесть пушек. Скорость они могли развить невысокую. И при встрече с огромными немецкими силами никакой возможности выстоять у них не было. Знали ли об этом русские моряки? Знали. Но знали и то, что славный Андреевский флаг[3] никогда не должен склоняться перед врагом. Ни при каких обстоятельствах.

Андреевский флаг.

«Сивучом» командовал уроженец Нижнего Новгорода, капитан 2-го ранга Петр Нилович Черкасов. Этому красивому, стройному офицеру, герою русско-японской войны, было в то время 32 года. Офицеры и матросы любили своего командира за храбрость и хладнокровие. И служить под началом Черкасова они считали за высокую честь. Они знали — Черкасов всегда на посту, всегда знает, что делать.

Вот и сейчас Петр Нилович стоял на мостике, вглядываясь в горизонт. И все его подчиненные чётко и слаженно выполняли приказы командира. Из радиорубки то и дело поступали тревожные сообщения: вражеский крейсер только что прошел у острова Кюно курсом на север, германские эсминцы замечены в восточной части залива. На душе у моряков было неспокойно, но в такие минуты им помогала молитва Святителю Николаю Чудотворцу — покровителю всех, кто странствует по морю. «Сивуч» и «Кореец» шли почти рядом в густом тумане, волны спокойного Рижского залива расступались перед русскими кораблями.

Капитан 2-го ранга Петр Нилович Черкасов.

Наступил вечер, и у всех появилась надежда, что встречи с немецкими кораблями удастся избежать. Но тут на горизонте появились струящиеся к небу дымы. Сигнальщики быстро передали на мостик:

— Видим германский крейсер и два эсминца.

— Мы можем попытаться уйти, — предложил старший офицер «Сивуча». — Может быть, в сумерках немцы нас и не заметят.

— Нет, нам это не к лицу, — нахмурился Черкасов. — Они ещё, чего доброго, вообразят, что мы струсили и бежим. А мы будем сражаться. С нами Бог! К бою!

Прозвучал «ревун», комендоры бросились к орудиям. Почти сразу же на тёмное море упал узкий золотой луч прожектора — это немецкий крейсер «Аугсбург» нащупывал цель. И через пять минут в тёмном вечернем море началось сражение.

Превосходство в скорости и вооружении было на стороне немцев. Но русские моряки сражались доблестно и умело. Когда германские эсминцы попытались потопить российские корабли торпедами, рулевые «Сивуча» и «Корейца» так ловко сманеврировали, что торпеды прошли мимо. Один из снарядов, выпущенных русскими артиллеристами, разбил прожектор на мостике немецкого крейсера, и теперь враги не могли видеть целей. Командир «Аугсбурга», удивлённый яростным сопротивлением, спешно сообщил своим, что ведёт бой... с русским линкором и запросил помощи.

Германский крейсер «Аугсбург».

Воспользовавшись паузой, Черкасов крикнул командиру «Корейца»:

— Уходи! Я тебя прикрою!

Капитан «Корейца» отдал другу честь, и его корабль скользнул во тьму. Теперь в ночном море остался только «Сивуч» — один против трёх.

А к месту боя уже спешили основные германские силы — два громадных линейных корабля и пять эсминцев. Сначала немцы предложили русским морякам сдаться. На флагманском линкоре заморгал прожектор, световые сигналы складывались в слова: «Силы неравны, вы будете уничтожены. Предлагаем прекратить огонь». Но ответом был огонь из всех уцелевших пушек «Сивуча».

Тогда германцы обрушили на русскую канонерку всю чудовищную мощь своих орудий. Как живые, застонали надстройки маленького корабля. Один за другим падали убитые и раненые русские моряки. Корабль охватил пожар. А иссеченные осколками борта канонерской лодки раскалились до того, что шипели, соприкасаясь с холодной морской водой...

Германский линейный корабль ведёт артиллерийский огонь.

— Ну что, сдаются? — спросил немецкий адмирал, поднося к глазам бинокль.

— Никак нет! Продолжают отбиваться!

— Невероятно! Бой длится уже сорок минут! Предложите ещё раз!

Адмирал не верил своим глазам, но на израненном, изувеченном, потерявшем ход русском корабле — теперь это был уже просто горящий кусок металла — ещё были живые люди. И они стояли у единственной уцелевшей пушки.