Двенадцать поэтов 1812 года

Полк Мамонова формировался в Петровском дворце. Там Вяземский облачился в мундир. Выглядел он в нем нелепо, все на нем как-то обвисало, и знакомые находили, что князь стал похож на казака времен Запорожской Сечи.

«Мундир Мамоновского полка, — вспоминал Вяземский, — состоял из синего чекменя с голубыми обшлагами. На голове был большой кивер с высоким султаном, обтянутый медвежьим мехом…» Это был, пожалуй, самый экзотический мундир в русской армии того времени.

Такой же оригинальной фигурой был сам граф Дмитриев-Мамонов. О нем стоит рассказать отдельно.

* * *

Граф Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов был почти ровесник Вяземскому — ему только исполнилось двадцать два года. Современник так описывал Мамонова: «Наружности был он представительной и замечательной: гордая осанка и выразительность в чертах лица…»

Даже для Александровской эпохи, богатой на незаурядные личности, это был фантастический человек. Состояние, ум, красота, разнообразные способности — все было дано с избытком потомку Рюриковичей. И этот избыток чувствуется в немногих сохранившихся стихах Дмитриева-Мамонова — там, как птица в силках, бьется его причудливая мысль. Оттуда доносятся вулканические раскаты его мрачного и тревожного духа.

За полгода до начала войны, предчувствуя грядущие потрясения, молодой граф пишет стихотворение «Огонь». Эпиграфом к нему ставит строки из Апокалипсиса (гл. 21, ст. 1): «И видех небо ново и землю нову; первое бо небо и земля первая преидоша».

Ты страшен, Огнь, с свинцовым громом,
В сгущенных серых облаках
На крыльях ветреных несомом,
Во пламенных мечах, браздах;
Еще страшнее в жерлах медных,
В десницах воинов победных;
Тогда ты жнешь людей как цвет,
Летает смерть перед тобою
И острою своей косою,
Ударом тмит в глазах их свет…^[158]

Летом 1812 года пробил его «огненный» час. Из воспоминаний Петра Андреевича Вяземского: «В самый день состоявшегося собрания, и когда положено было образовать народное ополчение, граф Мамонов подал чрез графа Ростопчина Государю письмо, в котором он всеподданнейше предлагал вносить, во все продолжение войны, на военные издержки весь свой доход, оставляя себе 10 000 рублей ежегодно на прожитие. Мамонов был богатый помещик нескольких тысяч крестьян. Государь, приказав поблагодарить графа за усердие его и значительное пожертвование, признал полезнее предложить ему составить конный полк. Так и было сделано. Дело закипело. Вызвал он из деревень своих несколько сот крестьян, начал вербовать за деньги охотников, всех их обмундировал, посадил на коней, вооружил: исправно и скоро полк начал приходить в надлежащее устройство. Были и другие от частных лиц предложения и попытки ставить полки на собственные издержки; но, кажется, один полк Мамонова окончательно достиг предназначенной цели. Мамонов, хотя и в молодых летах, был тогда обер-прокурором в одном из Московских Департаментов Сената. Военное дело было ему совершенно неизвестно. Он надел генеральский мундир; но чувствуя, что одного мундира недовольно для устройства дела, предложил место полкового командира князю Четвертинскому — тогда в отставке, но известному блестящему кавалерийскому офицеру в прежних войнах. За ним последовали многие молодые люди, в том числе и я…»

Вяземский не совсем точен: в чин генерал-майора Александр I произведет Мамонова в марте 1813 года, а полностью полк был сформирован лишь к Заграничному походу, в сражении при Бородине он не участвовал.

Пушкин выбрал Дмитриева-Мамонова в герои своего неоконченного романа «Рославлев». Действие романа начинается в Москве в 1812 году. Повествование ведется от лица молодой девушки. «Приезд государя усугубил всеобщее волнение… Везде толковали о патриотических пожертвованиях. Повторяли бессмертную речь молодого графа Мамонова, пожертвовавшего всем своим имением… (В черновой редакции Пушкин цитирует эту речь: „У меня 15 тысяч душ и жертвую отечеству 3 миллиона и поголовным ополчением моих крестьян“.) Мы все были от него в восхищении. Полина бредила им». Жених героини уходит на войну в составе Мамоновского полка и гибнет на Бородинском поле.

Лев Толстой придал своему Пьеру Безухову немало черт Дмитриева-Мамонова: высокий рост, огромная физическая сила, вспыльчивость, склонность к мистицизму…

Кавалеристы Мамонова храбро сражались, о их командире говорила вся Россия. Но как писал о Мамонове служивший первое время под его началом Петр Вяземский: «Отличия перепитали гордость его…» Буйный нрав молодого генерала и его нежелание подчиняться кому-либо привели к тому, что во время зарубежного похода полк был расформирован.