Двенадцать прикосновений к горизонту

В общем, не будем отвлекаться. Скоро в дорогу. Во-первых, я сменил сумку «через плечо» на рюкзак. Рюкзак в дальнюю дорогу удобнее и практичнее: руки свободны. На дно рюкзака положил бумажник с тремя тысячами рублей (говорят: дальше положишь – ближе возьмёшь), фонарик, плеер, две книги – Гоголя «Мёртвые души» и «Рождественские стихи» Бродского, свою книгу (подарок Машке) тоже не забыл. Тетрадь, пару авторучек, карандаши, фотоаппарат, несколько музыкальных дисков, трусы, носки, майку, домашние тапочки. Ноутбук не стал брать и, кстати, не пожалел об этом – позже узнаете, почему. Собрал небольшой продуктовый паёк: колбаска, банка тушёнки (непросроченной, конечно, другой нет), печенье, сыр, полуторалитровая бутылка домашнего кваса (бабуля делает такой квас – с первого раза и не напьёшься). И всё равно свободного места осталось ещё много.

Ладно, если уж говорить правду, то до конца. Каюсь и перед вами, и перед Машкой: до самого последнего момента я сомневался, ехать или нет. Ну что там скрывать? Страшно было. Нет, вы не подумайте, что я трус. Если надо будет, я и в Гималаи могу поехать. Да хоть в Африку. Но было очень страшно. Борька рассказывал, как он всю Россию исколесил с помощью автостопа. Он мне как-то по секрету признался:

– Знаешь, Миша, иногда так хочется плюнуть на всё да свалить куда-нибудь от этих шмоток модных, жратвы, тёплой спальни…

– А как же твои новые родители? – спрашиваю. – Будут волноваться…

– Это и останавливает, – вздыхает Борька. – Они-то люди хорошие, не хочу быть свиньёй в их глазах. Подумают, что я недоволен ими…

– Слушай, – говорю, – Борис, а вот ты ездил по стране. Скажи, опасно? Никто не обижал?

– Всяко бывало, – Борька задумался, – но… понимаешь, Миха… А! – Он махнул рукой. – Не хочу вспоминать. Скажу лишь одно: эти путешествия я не забуду…

12

Дед мой любит говорить: летать можно и без крыльев!

Никогда в жизни вы не догадаетесь, кем были те люди, которые сделали мне в спину два последних толчка и прошептали: поезжай, не останавливайся на полпути, от судьбы не уйдёшь. Баба Лиля – та, ясное дело, обвинила во всём чёрта, который якобы нарочно хотел сделать пакость мне и моим близким. Но у бабушки Лили всегда своё мнение, и её лучше не переубеждать.

Так кто же те люди? Не буду напускать тумана, скажу сразу: первый – художник Юрий Купер. Если вы ещё с ним незнакомы, ныряйте в интернет, там и разузнаете. Если интернета под рукой нет, читайте дальше, я вам расскажу об этом гениальном художнике. Давайте сразу поясню, что произошло. Перед самым отъездом в Альпы мои родители встречались с художником (они друзья), и тот подарил им музыкальный диск. Называется «Я помню…». На нём всего двенадцать песен. Двенадцать, но каких! Я и раньше слышал эти песни и даже некоторые из них пел в караоке. Но! Кто поёт? Вы догадались – поёт художник Юрий Леонидович Купер. Только не подумайте, что я тут организовал рекламную кампанию новому певцу. Во-первых, такие художники в рекламе не нуждаются, а во-вторых, диск записан «исключительно для друзей, не для продажи». Кроме того, художник не просто поёт, но ещё и говорит о сокровенном. Да так говорит, что после его слов ты просто обязан стать путешественником. Хотите послушать? Пожалуйста.

«Прожив довольно долго в этом городе, я до сих пор чувствую себя посторонним. Ради бога не подумайте… У меня совсем нет того, что принято называть ностальгией по городу, в котором я родился и вырос. Наоборот, мне нравится быть в роли отсутствующего путешественника, эмигранта, плывущего вокруг света в каюте с зашторенными окнами, не выходя на берег. Приоткроешь штору, а за ней только дождь и линия горизонта. И я нередко спрашиваю себя: где я? кто я?»

А дальше песня:

Я в весеннем лесу пил берёзовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал.
Что имел, не сберёг; что любил, потерял.
Был я смел и удачлив, но счастья не знал.
И носило меня, как осенний листок,
Я менял города, я менял имена.
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахли цветы, не светила луна…

Да, правильно говорит моя бабушка: творческий человек – он во всём творец. Это ж надо так спеть! Вот тебе и художник. И если человек в семьдесят лет задаёт такие вопросы: «кто я?», «где я?», то и мне не грех задуматься, кто я и где я.