Двенадцать прикосновений к горизонту

Я снова подошёл к двери и, ни на что не надеясь, тихонько крикнул: «Помогите!». И вдруг к двери подбежала собака. Она понюхала дверь, посопела в щёлку, скульнула и, отбежав от двери метра на два, села на тротуар. Прищурив один глаз, я стал рассматривать эту единственную живую душу. «Интересно, что за порода? Наверное, обыкновенная дворняжка, – подумал я и сам себе удивился: – Ну ты и придурок, Миха. Сам скоро в ледяную скульптуру превратишься или, как говорит Фёдор, надуешь боты, а думаешь о какой-то фигне: какая порода у собаки. Да какая тебе разница? Ты ори погромче, пока совсем тут не околел…»

Я тихонько свистнул и стукнул в дверь. Моя беспородная гостья вдруг громко залаяла и, видимо, на всякий случай отбежала ещё на несколько метров. Я снова позвал её и стукнул ногой в дверь. Собака залилась ещё громче. «Давай-давай, милая, гавкни погромче, пожалуйста! Только не уходи…» Она, как будто услышав мои мольбы, не только не прекратила лаять, но, задрав высоко морду, завыла. Разглядывая через щель беспокойное животное, я вдруг поймал себя на мысли, что вижу знакомую картину. Где-то я это уже видел. Ну точно! Это же картина у папы в кабинете. Называется «Свет во тьме». Только там морда волка (или волчицы) на фоне луны, а здесь морда (впрочем, ничуть не хуже картинной) собаки на фоне фонаря, качающегося под козырьком здания напротив.

Если бы здесь был мой дед, он повторил бы: «Везёт дуракам и смелым людям!». Не знаю, кем вы сейчас меня считаете, но к двери подошли пацан и девчонка. Он примерно моего возраста, а она совсем мелкая, лет шести-семи.

– Эй! – крикнул мальчишка. – Кто там?

– Миша меня зовут, – отвечаю. – Вы не могли бы открыть дверь?

– А как ты там оказался? – спросил парень, трогая рукой навесной замок.

– Попросили помочь, – отвечаю я, – поднять какой-то шкаф, а потом… ну, в общем, меня обманули… меня ограбили…

– А-а-а! – рассмеялся пацан. – Всё ясно: тебя по ходу Басмач выставил. А зачем ты попёрся в этот сарай? Ты чё?

– Откуда я знал, – говорю, – я вышел из автовокзала, подходит парень, говорит, что так, мол, и так, ну, короче… так получилось. Слушай, – предложил я, – а ты не можешь дверь открыть? Или позвать кого-нибудь? Ведь я тут замёрзну до утра. Да и завтра же никого не будет. Все будут Новый год встречать.

– Чё у тебя отобрали? – спросил пацан.

– Всё! – говорю.

– Ты что, совсем голый там? – удивился парень.

– В джинсах и майке…

– Вот скотина! – ругнулся мальчишка и добавил: – Это я не тебе. Басмач – рожа беспредельная. Они недавно пьяного мужика на улице раздели, тот умер в больнице, обморозился. Сейчас, погоди.

Парень повертел навесной замок, постукал им о дверь.

– Замкнули они тебя, – говорит. – Ладно, ты подожди, я попробую что-нибудь придумать. Может, сорвём замок. Если не смогу, позову Сухаря. Он такие замки щёлкает как семечки.

– Может, милицию вызвать? – спрашиваю я. – А они…

– Ты чё, чувак? – перебил меня парень. – За кого ты меня принимаешь? Я же пацан, а не какой-то непуть…

– Извини, – сказал я, догадавшись, что парень явно не из кадетского училища. – Тормознул. Тебя как зовут?

– Краб, – буркнул парень и пояснил: – Это погоняло моё. Короче, щас чё-нибудь сообразим, жди. Танюха с Кроликом подежурят тут возле тебя. Я скоро вернусь, – крикнул он издалека.

Девчонка подошла вплотную к двери и, просунув свою крошечную ладонь в дверную щель, спросила:

– Замёрз?

– Да, – отвечаю и стучу зубами.

– Держись за ладошку, – предложила девочка. – Мне когда холодно, я всегда за Димкину ладошку держусь, и мне становится теплее.

Я аккуратно обеими руками взял ладонь и, сам не зная, почему, поцеловал тоненькие пальчики. Девчонка весело рассмеялась и спросила:

– Ты что там делаешь? Руку мне целуешь, что ли?

– Угу, – говорю.

– Ты как моя мама, – рассмеялась Таня, – она всегда мне пальчики целовала.

– А где твоя мама? – спросил я.

– В тюрьме, – ответила девочка таким спокойным голосом, словно её мать ненадолго отошла в магазин. – Они с папой «дурью» торговали, вот их и посадили.

– Чем торговали? – сразу не сообразил я.

– Трава такая есть, «дурь» называется. В первый раз не посадили, а во торой раз посадили. Мы теперь с Димкой у бабушки живём. Тут, недалеко от автовокзала.

– Димка – это Краб? – спрашиваю.

– Ну да, – кивнула девчонка. – Это мой брат. А Краб – это у него такая кличка… Ой, то есть кликуха. Нельзя про людей говорить «кличка», Димка ругается. Говорит, кличка у собак, а у людей кликухи. А у тебя есть кликуха?

– Нет ещё, – улыбнулся я. – Хотя, наверное, есть по фамилии.

– Так и у Димки по фамилии. У нас фамилия такая: Крабовы. А у тебя? Как твоя фамилия?

– Миров, – отвечаю. – Друзья меня зовут Мирный. Миша Мирный.

– Какая смешная у тебя фамилия, – хмыкнула девчонка.

– Ну, какая есть… Фамилии не выбирают.

– У меня тоже кликуха есть, – гордо заявила Танька и добавила: – Крабушка. Так меня Димкины друзья называют.

Такая тоска на меня навалилась, так защемило в груди, чую, на глазах слёзы появились. «Ну, хватит нюни распускать, – мысленно приказываю я себе, – придёт пацан, а ты тут весь в соплях. Хорош!»