Двенадцать раундов войны

Несколько дней Джабраил ходил по селу, не понимая, что он здесь делает, и не представляя, как дальше сложится его жизнь. Палада несколько раз ездила в поселок. Рассказала, что утром следующего дня Жовсари собиралась пойти в милицию, чтобы узнать о судьбе мужа, но милиция сама нагрянула в дом. Тот молодой «собровец» с дикими глазами, которого оставили караулить дом до приезда следственной бригады, так никого и не дождался. Ушел пешком. А Жовсари только утром узнала, что Джабраил на свободе. Но не понимала, радоваться ей или расстраиваться, потому что не представляла, кто освободил мужа. Палада ей все объяснила. Она была совершенно лишена страха и не опасалась того, что ее в ту трагическую ночь видели в поселке менты. Впрочем, кто мог заподозрить, что эта тоненькая девчушка расстреляла вооруженных «собровцев», проводивших задержание Джабраила? Считалось, что они сами любых бандитов могут расстрелять. Наверняка думалось, что это дело рук большой и сильной группы. Потом на телефон Палады позвонила Жовсари. Сказала, что Палада договорилась с ней о том, чтобы уехать в Турцию, поскольку в поселке ей жизни все равно не будет. Мама ехать отказалась. Но тоже настаивает, чтобы Жовсари уехала. Нужно только оформить заграничный паспорт. Но, наверное, в своем районе это сделать сложно. Впрочем, оформление паспорта Палада взяла на себя. Она знает, кому заплатить и сколько, чтобы не возникало никаких осложнений.

Так все и протекало. А уже на следующий день после этого телефонного разговора Палада неожиданно привезла в село Жовсари и детей.

— Времени у меня мало. Прощайтесь… Я их в Москву довезу. Самолетом вылетят в Турцию. С туристической группой. Там их встретят и устроят. Встретит моя сестра. Спутать будет невозможно. Мы с сестрой близнецы.

— На машине? В Москву? — удивился Джабраил.

— Я часто езжу. В один день укладываюсь. Выезжаю рано утром, приезжаю поздно ночью. Вы прощайтесь. Мне некогда ждать.

Прощались у всех на виду, и потому сдержанно. И с Жовсари, и с детьми. Перед отъездом Палада хватилась:

— Чуть не забыла. Я вам мобильник купила. И номер уже в телефон Жовсари загнала. Будете общаться. Она, как прилетит в Турцию, сразу позвонит.

Жовсари в знак согласия кивнула.

Так они и уехали, не успев проститься с Гайрбеком, который чуть-чуть опоздал. Прибежал, когда машина была уже в конце улицы.

Гайрбек лечился. В селе были свои врачи. Не местные, а отрядные. Они помогали ему быстро встать на ноги. Но Жовсари сразу правильно определила, что раны не опасные для жизни и быстро заживут.

Рано утром позвонила Жовсари. Уже из Турции. Долетели хорошо. Сестра Палады встретила их и сразу отвезла в квартиру, которую для них сняла. Квартира небольшая, всего две комнаты, но им этого хватит. Чеченцев в том районе живет много, есть с кем общаться. Недавно там открыли даже чеченскую школу. Детям есть где учиться. Просила не беспокоиться за семью. Она сама беспокоилась за Джабраила, это было заметно, но спросить его о чем-то конкретном не решалась. Наверное, Жовсари рассчитывала, что муж скоро к ней приедет. Но он сам понимал, что такую заботу о его семье проявляют не просто так. Благодарность за спасение Гайрбека — она тоже играла роль, но эта благодарность не могла проявляться бесконечно. Видимо, ждут, что Уматгиреев будет отрабатывать деньги, которые вложили в устройство его семьи. Он сам ничего пока не говорил, хотя все понимал и ждал, что ему предложат, надеясь, что сделать его шахидом тоже не пожелают.

Ближе к вечеру того дня, когда Жовсари позвонила из Турции, пришел Гайрбек. Лицо было бледным, глаза как обмороженные. Молча сел на кровать в комнате, в которой устроился Уматгиреев.

— Что случилось? — спросил Джабраил.

Состояние Гайрбека нельзя было не заметить.

— Палада разбилась… Только что позвонили… На машине. Возвращалась из Москвы. Какой-то пьяный мент на встречку выехал. Лобовое столкновение…

Слова в такой ситуации сложно подобрать, и вообще они ничего не значили. Джабраил только молча встал и положил руку на плечо сидящего Гайрбека…

* * *

Утром после гибели Палады в комнату к Джабраилу пришли два парня. Он смутно помнил лица, но забыл имена.

— Не узнаете, Джабраил? В Сержень-Юрте, в учебном центре мы у вас учились. Вы у нас куратором были. Нас здесь много, кто у вас учился.