Двенадцать размышлений об «анонимных алкоголиках» и о программе «12 шагов»

Во время трапезы и после нее происходила запись членов общества в книгу трезвенников. И все позднее вступившие в члены общества также вносились в эту книгу: …имя, фамилия, звание, род занятий, семейное положение и наконец отмечалось, давно ли пьет.

Так принимались новые члены, а вот для старых, которые решили продлить свой зарок еще на какое-то время, имелась графа, в которую вносилось при возобновлении зарока, был ли выдержан искус, а если нет – то по какой причине. В этой графе попадались такие отметки: “соблазнили товарищи”, “разрешено по болезни”, “начал пить сам – с горя, после смерти жены”, “был на свадьбе брата и не удержался”. Однако, как сообщает отец Сергий Пермский, этих не выдержавших зарока в общем было немного – менее одной четверти (– М.К.) всего числа членов, причем наиболее неисправными в воздержании были женщины.

…Многие после зарока перестают пить спиртные напитки вообще: из 30 тысяч паломников, записавшихся в Нахабинское Общество трезвости (в Подмосковье – М.К.) в 1898 году, три четверти перестали пить водку.

…Общества трезвости проводили разные мероприятия, направленные на отвлечение народа от пьянства. Самыми распространенными были духовно-нравственные, религиозные и антиалкогольные чтения, которые проводились в воскресные дни после богослужений…: в чайной устраивались публичные чтения с туманными картинами…

…В числе мер против пьянства общества трезвости намечали также совместные экскурсии членов для осмотра музеев, достопримечательностей, учреждений и проч.

…План этих чтений каждое общество имело свой, не было каких-то определенных предписаний по этому поводу. Где-то курс был рассчитан на три месяца, а где-то чтения велись в течение года».

(Цит.по: Кропоткина, 2013а).

Членам церковно-приходских ОТ по их просьбе выдавались составленные по единому образцу своеобразные удостоверения, подтверждающие их членство в ОТ – так наз. «Свидетельства» и «Священные листы», которыми они гордились и охотно показывали всем желающим (Кропоткина, 2013б) .

В упомянутом выше подмосковном Нахабинском ОТ такие свидетельства лично выдавал священник церкви с.Нахабино, известный тогда на всю Россию о.Сергий Пермский. Им же в особой книге велась и своя статистика: «В первый год в состав общества входило 47 человек, причем нарушителей было 15; во второй год в обществе значилось 118 членов.., на 3‑м году существования общества в нем было уже 314 человек, на 4‑м – 358, на 5‑м – 1273, на 6‑м – 10 368, на 7‑м – 30 945 человек…» Также из этой книги видно, что в Нахабино приходили паломники не только из Москвы и Подмосковья, но даже из весьма отдалённых мест России (Цит.по: Кропоткина, 2013б).

Вопреки общепринятому представлению, которое со временем приобрело силу общественного предрассудка, в российских сёлах в те времена пили немногие и пили не так то и много, – укоренению пьянства препятствовала строгая календарная размеренность самой хозяйственной жизни крестьян, а также относительная дороговизна водки, при том, что деньги в сёлах всегда были редкостью. Поэтому кабаки и рестораны всегда были приметами, главным образом, городской жизни (Антонюк, 2016).

В течение 1914-1917 гг. в России действовал полный запрет на торговлю крепкими спиртными напитками (он не распространялся только на рестораны). Это вызвало новый всплеск трезвенного движения, но только в городах; сельские церковно-приходские ОТ эти новшества почти не коснулись, и они продолжали жить своей, мало связанной с городскими новшествами, жизнью.

С приходом к власти большевистского ленинского правительства в октябре 1917 г. государственная политика по отношению к алкоголю не только не ослабла, но ещё более ожесточилась. В 1917 г. Петроградский Военно-Революционный комитет издал приказ, запрещающий не только торговлю, но и производство алкоголя «всех» видов (закон 1914 г., всё-таки, не распространялся на пиво и виноградные вина), а также ставил под государственный контроль над всеми спиртовыми и винными складами страны. Виновные в неисполнении приказа подлежали Военно-революционному суду, т.е., фактически, расстрелу. Однако, в период 1921-1925 гг. все эти запрещающие акты были шаг за шагом аннулированы несколькими правительственными декретами (Маюров, 2014).

В начале 1930‑х гг. так же постепенно были «аннулированы» и церковно-приходские Общества трезвости, поскольку церковное имущество стало подвергаться секвестрованию, а священники приходов – гонениям (Милосердие, 2008)