Двенадцать цезарей

Тиберий, отплывший на Родос в 6 г. до н. э., был одарен многими наградами и титулами «среди потока этих успехов, в расцвете лет и сил», по выражению Светония. Кроме полномочий трибуна и титула великого империя, превосходившего империй, даровавшийся наместникам провинций, он дважды был консулом, квестором и претором, а также получил знак отличия триумфатора (в 12 г. до н. э.) и заслужил овацию (10 г. до н. э.) и триумф (7 г. до н. э.). Ему было тридцать шесть лет. Несмотря на то что Август выбрал наследниками своих потомков, только его пасынок Тиберий мог претендовать на положение второго человека в империи. Мало того, свою роль могла сыграть ревность к Гаю и Луцию Цезарям, а также отвращение республиканца к головокружительным наградам и почестям, предоставленным этим «вождям молодежи». Однако ни один источник не указывает на стремление Тиберия узурпировать место Августа. Его стиль жизни на Родосе был непритязательным: он жил в «скромном доме и немногим более просторной вилле», практически отказавшись от власти трибуна, которую Август многозначительно отказался продлить в 1 г. до н. э. Тиберий отвернулся даже от самого Рима, нося греческое платье вместо тоги. Нужно признать, что он в конце концов решил вернуться: это желание было вызвано как страхом за свою жизнь, так и стремлением снова обладать властью в столице. Добровольная ссылка Тиберия на Родосе служит точным указанием на то, что протест 14 года н. э. — то есть его нерешительность принимать высшую власть — был не «откровенным лицемерием», как это оценили античные авторы, а подлинным сомнением относительно монополизации власти либо его собственным нежеланием принимать на себя всю полноту огромной ответственности.

Когда-то Тиберий на скульптурных портретах напоминал свою мать Ливию. Глаза, нос, рот и даже форма лица — все ассимилировалось в иконографию, тщательно разработанную для жены Августа вслед за предоставлением ей неприкосновенности в 35 г. до н. э. Более поздние изображения сына Ливии разнятся: вместо плавно очерченных скул и округлого, чуть выступающего подбородка, длинного, прямого носа и губ бантиком Ливии появляется менее характерная внешность, близкая к идеализированным изображениям Августа. Это не было случайностью. Двадцать шестого июня 4 г. н. э. Тиберий был усыновлен Августом вместе с младшим сыном Юлии и Агриппы, Агриппой Постумом. В один момент потомок рода Клавдиев стал Юлием, который требовал нового переосмысления и видения в портретах. Остался только заметный изгиб неулыбчивых губ, знак чрезмерной печали, отмеченной Плинием.

Расклад власти на Палатинском холме изменился. Со смертью Гая и Луция Цезарей Август усыновил Тиберия (Луций необъяснимым образом погиб в Массилии во 2 г. н. э., Гай умер 21 февраля 4 г. н. э. от раны, полученной предыдущей осенью при осаде Артагеры в Армении). Отцу исполнилось шестьдесят шесть лет, а возраст «сына» приближался к сорока шести. Пойти на такую связь Августа вынудила не любовь к пасынку, а необходимость. «Бедный римский народ, в какие он попадет медленные челюсти!» — такой вердикт, по словам Светония, вынес стареющий принцепс молчаливому, скрытному Тиберию. «Небезызвестно мне и то, что, по некоторым сообщениям, Август открыто и не таясь осуждал жестокий нрав Тиберия, что не раз при его приближении он обрывал слишком веселый или легкомысленный разговор», — отмечает автор. Август цинично оправдывал свои действия государственными соображениями. Шестью годами ранее, с запозданием узнав о вызывающей сексуальной распущенности своей дочери Юлии (и, вероятно, подозревая заговор), он изгнал ее из Рима и расторг брак со ссыльным Тиберием, не уведомив его об этом. Этот деспотический шаг представлял низшую точку в судьбе Тиберия. Апогея взлета он достигнет, когда получит полномочия трибуна на десятилетний срок (вдвое дольше обычного), что сделает его соправителем и наследником Августа.[74] В соответствии с династическими заботами «отца» последующие портреты Тиберия отражали их связь в трех измерениях, включая элементы его собственного официального облика. Такое физическое «родство» подчеркивало усыновление стариком более молодого человека: это была стратегия обеспечения преемственности, конечным бенефициаром которой будет Тиберий (Август не был обеспокоен возможностью его будущего колебания перед лицом такого громадного выигрыша). На первый взгляд жизнь будущего принцепса возвращается к первой фразе эпитафии Тацита: «Жизнь его была безупречна, и он заслуженно пользовался доброю славой, покуда не занимал никакой должности или при Августе принимал участие в управлении государством».[75] Его служба у Августа начиналась с военных поручений. Восстание в Паннонии продержало его на Дунае в течение трех лет, затем внимания потребовали неприятности в Германии.