Двенадцать. Увядшие цветы выбрасывают

…Между десятью и тридцатью годами нет пропасти. Пропасть она ощутила, когда ей исполнилось пятнадцать. Его Тридцать Пять выстроили эту пропасть весьма старательно, хотя она была тщательно закамуфлирована под ровную лесную тропинку. Девушка же в свои пятнадцать способна чувствовать себя гораздо старше, возраста для нее не существует. Она руководствуется инстинктом, близким к материнскому. К тому же эти Тридцать Пять совсем отбили у нее вкус к общению с ровесниками. Ровесники – это запах изо рта, влажные ладони, перхоть и полный рот слюны при поцелуе, нетерпение и грубость, не имеющие ничего общего с запахом хороших духов и шоколадным баритоном, рассказывающим об исчезнувшей культуре племени майя. Это племя – его. Она даже называет его странным именем Вит Тольд и считает, что именно так звали вождя этого исчезнувшего племени.

В ней просыпается желание кокетничать и соблазнять. Просто – соблазнять, без дальнейших последствий, которых она пока боится. Прежде всего, боится напугать его своей взрослостью. Поэтому идут в ход только мелкие уловки: жесты, движения, которые приобретают все большую женственность, коротенькие юбочки, собственноручно окаймленные прошвой, тоненькие ремешки босоножек на высокой деревянной платформе, звонкие браслеты на запястьях, огромные яркие серьги из пластмассы, за которыми выстояна сумасшедшая очередь в ближайшей «галантерейке».

Но все это – не действует. У вождя племени майя – свои наложницы, которых она ненавидит. Они – как протухшие рыбьи туши с большими красными ртами. Ее тошнит от его слепоты. Рыбы раскрывают свои хищные рты, громко смеются (над ней?), от них пахнет крепкими духами, они пожирают ЕЕ время. Утешает лишь то, что она знает наверняка: с ними он никогда не будет говорить об исчезнувшей культуре древних цивилизаций.

Значит, надо еще подождать. И она ждет. Но это ожидание унизительно для нее! Поэтому порой она позволяет слюнявить себя созревшим соплякам. И все ради того, чтобы потом рассказать ему. Напрасно! Он унижает ее еще больше, гонит от себя, и она должна смириться с таким положением вещей, снова превращается в послушную ученицу. Она понимает, что ему нужно УХО, что больше всего он любит самого себя – свой нерастраченный интеллект. Остальное он уже растратил. На этих дурацких напыщенных рыб! Она должна быть послушной ученицей. Она мягкая, как воск, и если ему нужно играть с кусочком расплавленного воска, пусть играет.

На самом деле у нее есть старательно охраняемый секрет: она не воск! У нее нежная, почти прозрачная кожа, гладенькая, как шелк, но под ней – стальной каркас. Для нее не существует полутонов – только «да» или «нет». Дар, который она носит в себе, может существовать только в таких условиях. Она еще не знает, как это плохо для жизни!

…Двадцать и сорок – это уже серьезно! Между двадцатью женскими годами и сорока мужскими уже вырисовывается знак равенства – две взаимодействующие черточки с противоположными стрелками на концах. Она рисует этот знак, она лелеет его. Этот знак – мост через пропасть, которой уже почти не существует. Да и она изменилась! У нее – гладко зачесанные волосы, простое и элегантное платье, изящные серьги-капельки. От нее хорошо пахнет. Почти так же, как от его развратных пассий-рыб. Но она уже уверена, что намного лучше их! Она сильная и умная, у нее уже есть собственный (а не книжный!) опыт. И этот опыт нашептывает, что они, как пишут в романах, «созданы друг для друга». Это так же очевидно, как и две параллельные черточки в знаке уравнения в математической аксиоме. Это очевидно – для нее. Он остается слепым. Он ничего не замечает.

Его карьера идет в гору. Времена меняются, и он наконец становится нужным – причем всем и везде. У него неограниченный выбор, и в этот список отнюдь не входит его старательная ученица. Они встречаются все реже. «Теперь – сама!» – говорит он, будто не понимает, что она всегда – сама. Она – одна-одинешенька стоит посреди пустыни и смотрит в сторону маленькой точки, движущейся за горизонт. Точка – это он. Она была нужна ему лишь для опытов. Теперь он – сильный и крепкий, идет вперед, не оглядываясь. А она стоит и смотрит ему вслед… А потом разворачивается и идет в обратном направлении. Она – сильная и крепкая. Она выдержит…

* * *

…Вот такая получилась пресс-конференция, маленькие перчики! На этот раз я рассказала вам чистую правду. Хелена улыбается.

– Они больше никогда не встретились?

– Как сложились их судьбы?

– Всегда мелодрама должна иметь хеппи-энд?

– Какое влияние оказывают на творчество детские травмы?

– Не кажется ли вам, что эта история довольно банальна?

– Если бы вам пришлось дописать ее, как бы она закончилась?

Заинтригованные слушатели хотят знать все – их не устраивает незавершенность.

Что ж, придется пропустить десять, даже больше – пятнадцать – лет и продолжить так…

…На медленных волнах времени и жары качался брюшком кверху полуживой август. Лето – мертвый сезон.