Двенадцать. Увядшие цветы выбрасывают

Ляля Брониславовна достала из рукава маленький шелковый платочек и осторожно приложила его край к подкрашенным глазам.

– А о чем вы мечтаете, Ляля Брониславовна? – спросила Стефка, чтобы как-то разрядить обстановку.

Ляля Брониславовна долго и демонстративно складывала платочек, засовывала обратно в рукав халата, а потом задумалась.

– Я?.. У меня все уже было… Может быть… Разве что я бы хотела еще раз услышать… аплодисменты. Как тогда, когда я играла в «Священных чудовищах»… А еще хотела бы встретиться со своим мужем. Там… – она кивнула куда-то вверх. – Я бы спросила его, за что он меня не любил…

Повисла пауза. Стефка услышала, как в комнате нянечек зазвенел звонок и, вздохнув с облегчением, соскочила с подоконника – побежала на вызов. Ей было неловко, будто бы это она в чем-то провинилась перед старушкой. Услышала, как за спиной все одновременно заговорили, как начали смешить и успокаивать Лялю Брониславовну, а потом в коридоре зазвучал голос Альфреда Викторовича: «Кто может сравниться с Матильдой моей?!!»

В комнате Стефка увидела, что лампочка светится под номером комнаты Эдит Береш…

– Я уверен, что ты ходила по улицам с букетом желтых цветов в руках…

– Это правда. Но меня никто не находил…

– …и тогда ты вышла ко мне из курятника с белоснежным яйцом, которое светилось в твоей ладони, как магический кристалл…

– …это было яблоко Евы! Всего лишь искушение…

Жизнь без любви теряет смысл, движущую силу, добро, мораль, надежду. Можно прожить, не зная вкуса буябеза и ничего от этого не потерять, если каждый вечер хочешь возвращаться туда, где тебя ждут.

Можно гордиться тем, что тебе знаком вкус этой рыбной ухи и цвет коктейля «Сердце Парижа», и смотреть на мир пустыми глазами. Как актеры в бесконечном и бессмысленном сериале…

Глава двадцать третья О чем говорили Эдит Береш и Стефка

– Плохих женщин на свете не существует! Разве что какие-нибудь генетические уродки, но и они – несчастная ошибка природы, атавизм, обреченный на самоуничтожение. Пора это понять. Беда – в мужчинах, в их природной сути. Но если такова их природа – разве можно их в чем-либо обвинять? Они как дети: всегда тянутся к новой игрушке, если она близко лежит или новее той, которая у них есть. Как заставить ребенка играть только одним плюшевым медвежонком, у которого оторвано ушко (этим же ребенком!), выцарапан глазик (этим же ребенком!)? Смех и грех, ведь наигравшись новой и более яркой игрушкой, взрослый «малыш» по ночам будет вспоминать своего изуродованного медвежонка – без ушка и без глазика – и скучать по нему. В то время как этот мишка мокнет под дождем на мусорнике или давно уже переработан на туалетную бумагу…

Но кто может заранее понять эту простую истину?

Нет, плохих женщин на свете не существует – такими их делают мужчины, лишая самого главного – веры в любовь, в порядочность. И если женщина теряет эту веру, которая ей необходима, как воздух, – она превращается в чудовище или… автомат, который шагает по жизни железным маршем и в свою очередь начинает растлевать себе подобных.

– Но что делать, если вера утрачена?

– Оставаться собою, не подстраиваться под общий стандарт.

– Как?!

– Говорить то, что думаешь. Не играть с чувствами других, не увеличивать цепочку боли, не мстить. Может быть, тогда этот уродливый мир станет лучше… Хотя бы на одну человеческую единицу. О, я прекрасно знаю, что такое боль, знаю, что чувствует человек, когда ему в сердце всадили нож. Но поверь: со временем этот нож превратится в маленькую серебряную иголку. И ты просто будешь констатировать, что – выжила, выстояла, не сломалась, не стала чудовищем с размазанной на губах помадой и громким истерическим смехом. А потом, со временем, будешь благодарить Бога, что он наделил тебя этой Великой Болью и Великим Чувством. И даже не важно, как все сложится дальше…

Но, шагая вперед – ведь жизнь такая длинная! – пойми: ничья душа не может принадлежать никакому смертному. Она принадлежит Богу. Не в религиозном смысле (меня настораживают догматы), а в самом простом. Смертный, как и ребенок, может отдать ее за яркую игрушку (и не будем обвинять его в этом – все мы не святые!), а Бог – сохранит и не даст ей превратиться в мусор. Я думала об этом в таких условиях, которые тебе трудно представить. Эти мысли спасли меня, дали силы и… прощение.

– Но почему мы должны так страдать?

– А это уже наша природная сущность! И ничего с этим не поделаешь… Бабы – дуры! Мы видим только то, что хотим видеть. И слышим то, что хотим слышать. Наверное, поэтому и ничего не понимаем в этой жизни… до определенного возраста. Ведь мир изначально создан для мужчин. Об этом, кстати, мне сказала Габриэль Шанель по прозвищу Коко…

– Вы знали Коко Шанель?