Двенадцать. Увядшие цветы выбрасывают

Вечером часа два у меня горит свет и на полную громкость работает телевизор. Он зловеще шипит. Звук вырывается наружу, разносится по лесу. В деревне лают собаки. Я закрываю глаза. В убогой комнатушке пахнет яблоками и сливами. Мне кажется, что я плыву по густым волнам меда. Вечер тоже – медвяной. Закатное солнце щедро расстелило свою скатерть на дощатом полу, на столе. Еще пару часов, и оно затащит край этой скатерти за горизонт. На столе лежат яблоки, сигареты, жестянка с бычками в томатном соусе, черствый хлеб. Мне хорошо. Кажется, что сейчас войдет со двора бабушка с ведром свежего молока. На ней будет красная юбка. Бусы. И – она будет босая. Обязательно – босая, естественная. Но тут такие не водятся.

Это – чужая жизнь. Мне нужно из нее уйти. Я встаю, выключаю свою «шипучку», свет.

В комнате есть дверь. Когда я купил этот дом, за ней была маленькая каморка, в которой валялись старые грабли, опутанные паутиной. Дверь и сейчас убогая, обшарпанная, с грубой металлической ручкой. Я открываю ее.

Это не так уж и легко – внутри она бронированная, довольна тяжелая, как дверца сейфа.

Я делаю шаг в темноту, и в кабине зеркального лифта автоматически включается мягкий свет. Я нажимаю кнопку и спускаюсь в прихожую.

Очень хочется глотнуть холодного-прехолодного пива. Прежде всего открываю холодильник. Там пива – десяток сортов. Сегодня я выбираю «EKU-28». Падаю в кресло. Перед тем как пойти в душ, мне нужно адаптироваться, привыкнуть, прокашляться и, как говорят японцы, найти свое лицо. Впереди – много работы.

Я нажимаю кнопку пульта. Что там в мире творится? На экране «плазмы» возникает знакомое лицо тележурналистки. «Похорошела, – замечаю я. – Подстриглась. Глазки блестят. Интересно, понравился ли мой вчерашний презент? То ли я купил, что нужно?» Вчера я обстоятельно объяснил, что нужно: сережки. И не золотые, а в платине. И не с бриллиантами, а модные – с розовыми жемчужинами. Я такие давно обещал.

Всматриваюсь в экран. Все точно. Розовые в платине!

Переключаю канал. Журналисточка меня больше не интересует. Эта скажет, как нужно. Как МНЕ нужно. А вот другие…

Я щелкаю пультом. Потом бросаю его на кожаный диван. Все ясно.

Теперь в душ – и за работу.