Двенадцать. Увядшие цветы выбрасывают

– Ну вот видите! Это потому, что мужчины любят себя больше, чем женщины! Им в себе нравится все.

– Вы себе надоели. Вы себе не нравитесь, – констатировал голос. – Но ведь вы ничего о себе не знаете… Если бы знали…

Я принципиально решила не оборачиваться. Я на это не клюну!

Голос у меня за спиной потеплел:

– Ты родилась в Италии в 1525 году в семье Алессандро Гутти – хранителя библиотеки Палаццо Дукале – Дворца венецианских дожей. У тебя было две старших сестры – Лаура и Вероника. Твое имя – Лукреция. Лукреция Гутти… Вы жили неподалеку от Моста Вздохов, соединяющего Дворец со зданием городской тюрьмы, в квартале Кастелло. В детстве ты часто смотрела в окно, наблюдая, как по Мосту ведут заключенных из зала Управления Законов. Они тяжело вздыхали, направляясь в казематы, и ты без пояснений старших поняла, почему Мост назван именно так. Больше всего тебе нравилось, когда отец брал тебя с собой в библиотеку. Вы пересекали площадь Святого Марка, поднимались по Лестнице Гигантов, шли под прохладными сводами галереи второго этажа и спускались в книгохранилище. Лучшего развлечения для тебя не существовало! Пока сестры вышивали у окна, наблюдая за красавцами-гондольерами, ты поглаживала пергаментные страницы древних книг и пыталась понять, что в них написано.

Однажды, когда отец был очень занят своими делами, ты незаметно вышла за пределы книгохранилища и, тихо ступая, направилась в южное крыло, в Зал Большого Совета. И зачарованно замерла посередине, впервые рассматривая полотна Тициана, Тинторетто и молодого мастера – Паоло Веронезе. Кстати, тогда ты еще не могла знать, как тебе повезло, ведь все шедевры были уничтожены пожаром, который случился несколькими годами позже.

В углу зала, расписывая колонну, работал художник. Ему было лет двадцать, но тебе он показался очень взрослым, даже старым. Ведь тебе было всего девять… Ты стояла тихо-тихо, но он ощутил твое присутствие и оглянулся.

«Приветствую вас, рыжая синьорина!» – произнес он. – «Я – не рыжая!» – обиделась ты. «О, прошу прощения, я не разглядел: вы – золотая!» – рассмеялся он и снова отвернулся к колонне. На ней тут же появился яркий штрих. Такой яркий, как цвет твоих волос…