Двенадцать замечаний в тетрадке

Как ее вызволить? Урбаны жили на четвертом этаже. Мы стремглав ринулись вниз, на первый этаж, и постучались в квартиру, расположенную под Урбанами. Выхода в вентиляционный колодец не было, да и необходимости в нем обычно тоже. Обычно! Но что нам делать сейчас? Мы попросили у хозяйки разрешения вылезти через окошко, не всем, конечно, а кому-нибудь одному. Но вот беда: окошко оказалось маленькое, да и открывалась в нем только нижняя часть, так что никто из нас пролезть в него не мог. Мы — пулей наверх, ублажать Малыша! Впрочем, Малышу долго объяснять не пришлось, он был счастлив выполнить столь ответственное задание. И, слетев вниз вместе с нами, тотчас полез в окошко. Правда, и его пришлось основательно подталкивать. В какую-то минуту даже показалось, что он застрял там навеки, но в самый трудный момент Дёзё все же помог брату протиснуться. Малыш приволок нейлоновую рубашку — она напоминала белого верблюда во время линьки. Сажа, грязь, какие-то клочья — сплошные пятна и разводы. Когда Малыш встряхнул ее, во все стороны лениво полетели серые хлопья.

Я сжалилась над Дёзё и сказала, что выстираю ему рубашку. Ужасно люблю стирать, даже посуду люблю мыть, хотя уж этому не верит никто. Но я правда люблю, если есть хороший порошок и его много. Тетушки называют меня за это мотовкой и порошок выдают порциями. А здесь я обнаружила какой-то чудо-порошок, и не порошок даже, а мелкие бирюзовые кристаллики. От них шел тонкий, легкий запах; когда кристаллики растворялись в воде, над раковиной подымалась густая белая-белая пена. У меня просто руки чесались взяться поскорей за стирку.

Остальные орудовали на кухне и никак не могли сговориться, нужно ли в брынзу класть тмин. Дёзё хотел приготовить так, Кати — эдак. А я предложила организовать небольшую стирку, потому что увидела в ванной намоченное с вечера белье; стиральная машина есть, стиральный порошок тоже, а с математикой сегодня все равно уже покончено.

Мы быстренько все выстирали. Малыш опять надулся на нас, потому что мы его, бедолагу, не подпускали к центрифуге. Конечно, она его влекла к себе будто магнит, да и старшие мальчики занимались стиркой только из-за центрифуги. Кати ушла раньше — у нее было еще какое-то дело. А мне — мне было теперь все равно. Наоборот, чем позднее явлюсь я домой, тем выгодней мое положение. Я вымыла заодно и ванную. Наверно, тетя Урбан будет рада. Хоть кого-нибудь порадую.

Мальчики старательно развешивали над моей головой выстиранное белье.

4. Мелинда высовывалась из окна четвертого этажа (И. К., воспитательница продленной группы)

Домой мы пошли с Андришем Суньогом. Дёзё дал мне мохеровое пальто своей мамы, так что я совсем не мерзла. Решили прогуляться по Кёруту. Был час «пик»; я предложила Андришу считать, сколько человек пройдет нам навстречу. Но он сказал, что, судя по моим развлечениям, я еще не вышла из детсадовского возраста, и стал рассматривать витрины. Перед зоомагазином он даже остановился и загляделся на аквариум. Я ненавижу всех этих золотых рыбок и пресмыкающихся. Но все же согласилась сходить в зоопарк — туда как раз привезли каких-то особенных осетров, и Андриш непременно хотел их увидеть. На подземке туда пять минут да посмотреть рыб десять минут, а после этого тотчас домой. Но ушли мы из зоопарка не сразу, погуляли еще по пальмовому саду. Было тепло, воздух казался влажным. Неподалеку суетилась группа иностранцев, у каждого растения они совещались чуть не по часу. И даже спорили, я видела это по их жестам. Языка мы не узнали, хотя и прислушивались.

— А в общем знаешь, ты ничего, — сказал Андриш неожиданно.

— Почему? — Я все-таки удивилась. До сих пор Андриш хвалил исключительно осетров.

— Ну хотя бы с этой стиркой.

— Подумаешь! Ты тоже стирал. Выходит, и ты ничего.

— Конечно. Но это для меня не ново.

— Ого, какой ты самоуверенный!

— Конечно.

— Фу! Терпеть не могу самоуверенных мужчин!

— Слушай, Беньхе…

— И когда по фамилии называют, тоже терпеть не могу.

— Тебя и учителя по фамилии называют.

— Им-то я не могу сообщить свое мнение по этому вопросу.

— Ну, а как прикажешь тебя называть?

— Мелиндой.

— Слишком торжественно.

— Ничего, привыкнешь.