Двенадцать железных цепей

На его шее дрожал кадык.

– Если бы я что-то знал, – убеждал Збыслав, – то сам бы не медля рассказал твоей госпоже. Слышишь? Не медля!

Збыслав всегда знал больше, чем говорил. Он не принадлежал к чародейским дворам и потому слыл колдуном далеко не высшей марки. Довольствовался знаниями, которые передал ему его отец, или дед, или учитель, чья сила не шла ни в какое сравнение с силами чародеев Драга Ложи, и держал в Стоегосте лавку диковинок. Обереги, мази, зелья, украшения и книги – всё с крупицами колдовства. В Стоегосте про чародейство говорили полунамёками, но все знали, что в лавках, как у Збыслава, можно купить вещицы с необычными свойствами: духи, чей аромат ненадолго делал людей вокруг чуть сговорчивее и милее, или особую цепь, надев которую путешественник виделся разбойникам последним нищим, даже если все его пальцы были унизаны перстнями. Дело Збыслава шло так хорошо, что соперничало с лавками, которые держали взрослые ученицы госпожи Кажимеры, решившие покинуть её хоромы и завести собственные семьи.

– Зачем мне в Тержвице? – упорствовал Збыслав. Он оттягивал шитый ворот кафтана, беспокойно дёргал золотые пуговицы. – Может, я приду в господарский терем и объяснюсь с твоей госпожой там? Что скажешь?

За спиной сдержанно посмеялась панна Ляйда:

– Неужели темницы господаря Нельги привлекают тебя больше, чем залы Тержвице?

Уршула вздохнула и обвела лавку тяжёлым взглядом. Днём здесь толпился народ, а сейчас, поздним вечером, – ни души. Когда они пришли, Збыслав велел работникам закрыть двери и убраться с глаз долой. Он предложил гостьям присесть, но Уршула отказалась; разговор предстоял короткий, и теперь Ляйда скучающе прогуливалась вдоль стен, рассматривая украшения и флаконы из разноцветного стекла.

Збыслав побледнел.

– Темницы? – Он нахмурился. – С чего твоей госпоже допрашивать меня в темницах? Я никому не делал зла. – Замотал головой. – Я не имею никакого отношения к чудовищу. Я не знаю, кто его создал.

Ляйда выскользнула из-за спины Уршулы, облокотилась о прилавок.

– Госпожа Кажимера разберётся. – Улыбнулась тонкой лисьей улыбкой. – Поэтому просто делай что велено.

Збыслав беспокойно огладил рыжевато-русую бородку.

– Я законопослушный чародей. – Он перевёл взгляд с Ляйды на Уршулу. – И законопослушный купец. Я исправно плачу налоги – за то, что мой товар чародейский, и за каждую лодку, на которой я его вожу. Я от госпожи Кажимеры ни медяка не утаил, не то что важные вести…

– Ну хватит, – перебила Уршула. – Госпожа Кажимера ни в чём тебя не обвиняет.

– И поэтому велит прибыть в Тержвице?! – Его голос сорвался почти до визга. – В Тержвице? Куда последний раз звали саму Нимхе?

– Ты далеко не единственный, Збыслав. – Уршула не знала, почему ей вдруг захотелось его успокоить. – Госпожа Кажимера желает выяснить, кто создал чудовище, но ей не с руки носиться между тех, кто, по её мнению, может ей помочь. В Тержвице будет суд Драга Ложи, и госпоже Кажимере удобно собрать всех именно там.

Збыслав согнулся, спрятал лицо в ладонях.

– Когда я должен прибыть?

– Чем раньше, тем лучше. – Уршула достала из-за пазухи перо. – Но не позже следующей луны.

Сотканное из чар перо невесомо легло на прилавок, брызнуло золотыми искрами.

– Доказательство, что всё это – воля госпожи Кажимеры. – Слова привычно соскальзывали с языка: Уршула говорила так не в первый раз и уж точно не в последний. – Перо приведёт тебя в Тержвице.

– У меня торговля, – проговорил Збыслав глухо и несчастно. – Кто возместит мне убытки, когда я вернусь?

Ляйда прыснула себе под нос. Она не произнесла этого вслух, но в воздухе повисло: «Если вернёшься».

– Не прибедняйся. – Уршула сощурилась. – Твои помощники ведь смотрят за делом, когда ты в отъезде?

– Да, но тогда я возвращаюсь с това…

– Слушай, – Уршула качнула головой, – я ничего в этом не смыслю, но, если вся эта кутерьма нанесёт тебе урон, ты всегда сможешь обратиться к госпоже. Она щедра и великодушна к своим союзникам.

Збыслав глянул исподлобья. Называться союзником госпожи Кажимеры было всяко приятнее, чем обвиняемым, однако Збыслав наверняка знал цену лести и в искусстве красноречия преуспел гораздо больше Уршулы.

– Ладно, – сказал он сухо. – Я вас услышал.

Уршула кивнула.

– До встречи.

Ляйда с детским любопытством вертела мутный розовый флакон, и Уршуле пришлось окликнуть её в дверях.

– Славного вечера. – Ляйда вернула флакон на место и поклонилась с лучезарной улыбкой.

Сгорбившись, Збыслав опирался на прилавок и хмуро смотрел на них. Едва мотнул подбородком – до свидания, мол.

Уршула толкнула дверь.

Лавка Збыслава стояла на пристани, и воздух здесь пах сыростью и тиной. Рынок затихал – никто не хотел заключать сделки после захода солнца. Воды качали причаленные ладьи: по рекам в Стоегост везли товары изо всех уголков Вольных господарств и не только. Збыслав был одним из множества купцов-чародеев, благодаря которым город процветал.