Двенадцатая реинкарнация

— Привет, народ, — поздоровался я, заходя в бюро, — Привёл к вам нашего нового секретаря комсомольской организации, чтобы вы познакомились с ней. Времени у меня мало, поэтому перейду сразу к делу. Спартака Ашотовича вы знаете. Сейчас от его работы зависит получим мы или нет заказы на алмазный инструмент. Суммы там очень значительные на горизонте, а на переговорах уже и японцы заинтересовались, что да как мы собираемся делать, раз отказались от их пил. Так что возможен и зарубежный контракт. Вы сорвали сроки по его работе, и кроме того, позволили себе нетактичное поведение в отношении нашего сотрудника. Я прав?

— Да шутковали мы. Ему что ни скажи, он словно красна девица, тут же в румянец, и ресницами только хлопает. Того и гляди, заплачет. Ну, а мы, вроде того, как его приучить хотели к нашей рабочей атмосфере, что ли…

— Ага, значит из лучших побуждений. А почему всем бюро? Вроде вас только трое на его разработках должно быть?

— Так это, ну, не будем мы больше, раз такое дело… — оглянулся на остальных мой собеседник, и те закивали, в знак согласия.

— Тогда решаем следующим образом. Месячной премии лишено всё конструкторское бюро. Шанс её вернуть у вас есть. Все работы по проекту Спартака Ашотовича надо закончить за три дня, — я легко вынес недовольные взгляды и не обратил никакого внимания на еле слышный ропот, — Теперь ты слушай, — повернулся я к девушке, — Даю лично тебе первое комсомольское задание. О любых попытках саботажа, грубости в отношении комсомольца Микояна и прочих нарушениях докладывать мне незамедлительно. В моё отсутствие — обращайся в отдел кадров, — я заметил, как лица у мужиков пригорюнились. Наша кадровичка, она же наш юрист — стерва редкостная и безжалостная. Любого так отымеет, что только в путь, — А вы, когда пошутить захотите, заходите ко мне. Шутки я люблю, — улыбнулся я коллективу конструкторов, — Времени сейчас двенадцать тридцать. У вас ровно трое суток на то, чтобы вернуть себе премию. Работаем, работаем. Время пошло.

С приказом о лишении премии все желающие ознакомились на следующий день. Прямо на доске приказов, что висит у нас в коридоре. А у Спартака появился рыжий хвостик, кстати, очень воинственно настроенный. Премию мужики себе вернули. Всем коллективом навалились и закончили работу досрочно. Кто бы в этом сомневался.

Про то, что комсомольская дружба чуть позже перешла несколько в иные отношения, мне рассказал Витька, который живёт со Спартаком в одном доме. Он пару раз заметил, что Спартак теперь на работу не один выходит, а под руку с забавной рыжей девчонкой.

— Привет, ходят слухи, что у тебя американские процессоры появились? — с таким неожиданным вопросом мой хороший знакомый, Филимонов Юра, появился у меня дома в воскресное утро. Слухи — это плохо. Очень плохо. Да, Ханс выполнил мою просьбу и привёз мне четыре коробки микросхем. Вот только говорить я про это никому не буду. Мягко говоря, в СССР меня не поймут.

— Я смотрю, ты поправился. Даже похорошел, — полюбовался я на Юру, который действительно выглядит теперь намного лучше, чем в те времена, когда он нет-нет, да уходил в недельный запой. Редко мы стали видеться. Радиомастерскую, в которой работает всего пять человек, пришлось разместить в подвале, на другом конце города. Ближе помещения пока не нашлось. Мастерская делает усилители. Те самые, для эстрады. Шестьдесят штук в месяц. Очередь за ними стоит на полгода вперёд.

— С женой развёлся. Мы же давно вместе не живём. Ради сына только не разбегались раньше, — сумел удивить меня наш инженер. Жены его я действительно никогда не видел, и как-то даже не предполагал, что Юра женат, — Но это всё лирика. Ты мне про процессоры ответь.

— Пошли в закрома, — вздохнул я, — Будешь меня раскулачивать. Покопавшись в ящиках стола, я вытащил картонную коробку с Юриными инициалами.

— Вот гад, ты же их давно для меня отложил. Почему сразу не отдал? — возмутился Филя, легко поняв, что его инициалы на коробке написаны не просто так.

— Не поверишь, но со временем у меня просто беда, — сказал я чистую правду, огорчённо вздохнув.

— Мог бы и позвонить. Я бы сам примчался.

— А ты чего не позвонил?

— Я же не дурак, чтобы по телефону спрашивать, есть ли у тебя американские микросхемы, — пожал инженер плечами, впиваясь взглядом в содержимое коробки, — Это правда всё мне?

— Тебе, кому же ещё.

— Так ведь это богатство сумасшедших деньжищ стоит. На этих деталях пять компьютеров можно собрать. Тысяч по шесть за каждый.

— Оп-па. Ты хочешь сказать, что сможешь сам собрать компьютер? — поразился я.

— Конечно. Ты видимо журнал "Радио" давно не открывал. Так скоро и от паяльника отвыкнешь, — сварливо отозвался Юрий, давая мне понять своим тоном, что я чудовищно его отвлекаю от созерцания сокровищ.