Двенадцатое Первое сентября

С высоты своих ста шестидесяти сантиметров и небольших каблучков я посмотрела на Коршакова с сожалением и глубоко вздохнула. Если прошлый год с классным руководством помогали мне, то в этом году, видимо, роль няньки ляжет на мои плечи.

— На свой классный час приглашается одиннадцатый «а» класс вместе с классный руководителем Астаховой Полиной Ивановной, — на весь двор школы раздались бурные аплодисменты, сопровождаемые гиканьем моих подопечных. Что-что, а показательные выступления они любили. Покрасоваться перед всей школой — их любимое дело.

В тот день я отработала за двоих. Рассказывала нынешним одиннадцатиклассникам как важен этот год, как многое им предстоит пройти, и сколько еще всего будет ждать их дальше.

Казалось, что выпускники этого года даже ничуть не удивились, что все они собрались передо мной в кабинете химии. Как будто ничего и не изменилось! В конце года проводила классный час для всех них здесь, и в этом году то же самое. Спрашивается, зачем нам Коршаков? Может его зарплату мне отдавать?

— Спасибо Полине Ивановне за наставления, за все эти нудные, то есть очень нужные и полезные слова, — мужчина только сейчас удосужился встать со стула, снять солнцезащитные очки и обратиться к своим подопечным. — А от себя добавлю: давайте в этом году никто не залетит, не спалится с сигаретой на крыльце школы и не разобьет окно.

— Никита, они же дети, — шикнула я на коллегу. — Не обращайте внимания, просто Никита Юрьевич как никто другой знает, что одиннадцатый класс — пора проблем и приводов в полицию. Правда, Никита Юрьевич?

— А вы че учились вместе? — раздалось откуда-то с задних парт.

— Ага. Одиннадцать лет школы. И даже в институт в один ходили.

— Неправда! Я в институт ходила, а ты там появился в день зачисления и в день защиты диплома, — по классу прокатился смешок, а мужчина бросил на меня лишь небрежный взгляд, мол, не скрываю своей молодости.

Когда школьники разошлись по домам, я взялась за подаренные цветы. Их сегодня было особенно много, потому что Никита со своего барского плеча отдал свои букеты мне.

— Тебе помочь? — как ни странно, мужчина не свалил сразу, как только за старшеклассниками захлопнулась дверь, а тактично предложил свои услуги.

— Да нет…. Я просто цветы раскладываю: какие домой, какие здесь оставлю.

— А до дома с цветочками подбросить? Я на колесах, — перед моим носом махнули ключами от ауди. Ох уж эти мажорские замашки….

— Коршаков, я в школьные годы на твои тачки не велась, думаешь сейчас куплюсь? Говори чего надо.

— Да почему сразу надо? — возмутился Никита, как будто я сказала что-то из ряда вон выходящее. — Хочу помочь. У меня вообще в планах подружиться.

— Так, Коршаков, лапша на моих ушах такая же тяжелая как эти цветы. Или снимай лапшу, или помогай с букетами.

— Так бы сразу! — оживился мужчина, принимая цветы из моих рук, — подвезу тебя по старой дружбе.

— Мы никогда не дружили, — тут же осекла я.

— Конечно! Ты ведь была в меня по уши влюблена.

— Господи, какое самомнение!

Никита был симпатичным парнем: темно-русые волосы, всегда уложенные на правый бок (не знаю почему, но на левый он не укладывал их ни разу в жизни), крепкое тело, которое он постоянно изнурял на тренировках по волейболу. К тому же ростом Никита вышел с полноценного волейболиста.

Короче говоря, мечта всех девчонок с седьмого по одиннадцатый класс. Вот только меня он почему-то не цеплял. Я никогда не была падка на внешность парней. Красивая картинка это, конечно, хорошо. Картинкой можно любоваться. Но ничего кроме….

За последний год, что мы ни разу не виделись с Коршаковым, он сильно изменился. Как будто возмужал, вырос, еще больше окреп, приобрел серьезность во взгляде. Но в душе, уверена, остался тем же восемнадцатилетним раздолбаем, каким я запомнила его с выпускного.

— Слушай, хотела спросить, а ты почему вообще в школу работать пришел? Юрий Андреевич вроде здравствует и процветает. Я думала, что он тебя в бизнес свой пристроит.

— Я не захотел работать у него.

— Коршаков, мы знакомы полжизни и даже больше. Думаешь, я поверю, что ты отказался работать у своего отца ради перспективы обучать малолетних сорванцов?

— Пятерка тебе, Полина Ивановна, за прозорливость, — с доброй улыбкой сказал Никита, выезжая со двора школы. — Отец поставил условие. Или я работаю на него, но теряю подаренные им квартиру и машину, или работаю по специальности и рассчитываю на его материальную помощь.

— Как-то странно Юрий Андреевич из тебя человека делает…. Вроде воспитывает тебя, но почему-то губит при этом судьбы подрастающего поколения.

— Чего сразу губит? Думаешь я такой плохой педагог?