Двенадцатое заклятие

Люси остановилась. Она подумала, не вернуться ли на фабрику, но это было невыносимо. Она представила рабочих с безжизненными глазами и их монотонное песнопение. Люси не боялась этого человека. Возможно, он просто фермер или рабочий, возвращающийся домой. Может, он просто хочет снять шляпу и поприветствовать ее.

Фигура не двигалась. Люси ничего не видела и прикрыла глаза от солнца рукой, но это не помогло.

— Доброго дня, — осторожно сказал незнакомец.

Он шагнул навстречу. Движения скованные, ноги одеревенелые, но неестественно быстрые. Он был весь какой-то перекошенный, будто ноги и руки росли не из тех мест, что надо, и напоминал сотканных из теней существ, которых она видела на фабрике. Однако он не был омерзительным и бесформенным. Она видела перед собой хотя и расплывчатую, но все-таки фигуру человека, одетого в грубую одежду и державшего в руке массивный молот, каким разбивают все, что встречается на пути. Люси поняла, что это разрушитель станков. Луддит.

— Мисс Деррик… — сказал он низким глухим голосом, печальным, как звук медного рожка. Она затрепетала. — Мисс Деррик, вы должны собрать листы.

Отчасти от ужаса, отчасти в порыве гнева она нагнулась, зачерпнула пригоршню мягких мертвых листьев, оставшихся на земле с осени, и протянула их незнакомцу:

— Этого достаточно?

Он рассмеялся громко и хрипло:

— Вы неправильно поняли.

— Может, тогда объясните, что это значит? — спросила Люси. Она бросила листья и стряхнула грязь с рук. Она обретала уверенность, и это чувство ей нравилось: кем бы или чем быни был этот человек, он не похож на существо, созданное из пустоты и мрака. — Кто вы? Где листы, которые я должна собрать, и что с ними делать дальше?

Его лица по-прежнему не было видно, но Люси показалось, что он улыбнулся.

— Узнаете, когда придет время. Вы видели, что есть силы, которые не желают вам успеха. Надо подождать, пока вы не будете готовы. Вы еще не готовы.

— Тогда зачем вы велите мне делать то, к чему я еще не готова?

Загадочный человек наклонил голову. Ей показалось, что он снова улыбнулся, но она не была уверена.

— Поэтому готовьтесь. Ваши союзники уже готовятся. Вы видели фабрику и ужас, который она приносит. Что можно этому противопоставить?

Люси не ответила. От страха и смятения она потеряла дар речи. Незнакомец поклонился и исчез из поля зрения, растворился не в лесу, а в темноте, словно окутал себя тенью, как она окутала бы себя плащом. Люси не верила своим глазам и потом долго сомневалась, что видела это, но тени вокруг него были реальными и напоминали ступени лестницы или складки ткани. Незнакомец растворился в этих тенях, а Люси осталась одна в тишине, слышны были только шум ветра, щебетание птиц и ее собственное учащенное дыхание.

8

Пока она шла домой, в ней крепла уверенность. Пусть загадочный мужчина и прав относительно мрачного будущего фабрик и угнетения рабочих, чья жизнь была лишь немногим лучше жизни рабов, но Люси могла думать только о собственном мрачном будущем. Странно, конечно, что рабочие велели ей собирать листы, но, возможно, это вовсе ничего не значит. А что касается темных существ, которых она видела, то, скорее всего, это летучие мыши или другие животные, которые нашли теплый кров под крышей фабрики. Ничего фантастического в том, что она испытала, не было, и она не позволит, чтобы разыгравшееся воображение или боязнь выходить замуж за мистера Олсона убедили ее в том, что мир устроен как в детской сказке. Тем не менее Люси поняла кое-что новое для себя. И хотя она вряд ли была готова присоединиться к луддитам, она не могла строить собственную жизнь на фундаменте, которым являются фабрики, подобные той, что она видела. Она не может стать женой человека, который бьет детей, заставляя их работать больше и дольше за меньшую плату. Она не может основывать собственное благополучие на подобном рабстве. Как бы ей ни хотелось забыть или не думать о том, что она видела, сделать это Люси была не в состоянии.

Ей оставалось только одно. Вернувшись к себе, она тотчас написала письмо мистеру Олсону, а закончив, отослала его без промедления, чтобы не дать себе возможности передумать или усомниться в правильности поступка. В письме она просила прощения за нерешительность и сообщала, что больше не может скрывать своего убеждения: их брак не принесет счастья ни одному из них. Она написала, что относится к нему с симпатией (что, безусловно, было преувеличением) и не сомневается, что он сделает счастливой какую-нибудь другую женщину ( кто-тообязательно должен найтись). Она же не считала себя такой женщиной, и поскольку она не может быть с ним счастлива, то и он, как она понимает, вряд ли сможет быть счастлив с ней.