Дверь

Кабинет Евгения Дмитриевича Булавина представлял собой поистине примечательное зрелище. Всегда, в том числе и днем, здесь царила таинственная полутьма - тяжелые шторы никогда не открывались. На стенах разместились коллекции атрибутов африканских магических культов - все подлинное (по крайней мере, так утверждали посредники, добывавшие эти редкости для Булавина). Невдалеке от камина покоился на бронзовом треножнике массивный хрустальный шар. Благодаря изобретательно спрятанным подсветкам его сердцевина будто постоянно излучала некое загадочно-туманное сияние, лишенный опоры взгляд терялся и скользил в никуда. Канделябры черного дерева с изумительной резьбой возвышались справа и слева от необъятного письменного стола. Словом, кабинет напоминал обиталище средневекового философа, алхимика или мистика (кому что больше по душе). Единственной вещью, возвращавшей посетителя в конец двадцатого века, была здесь профессиональная двухкассетная видеосистема "Сони", но она располагалась за складчатым занавесом, отодвигаемым нажатием кнопки. Разумеется, никаких компьютеров на столе. Таковые у Евгения Дмитриевича имелись, но они стояли в другом кабинете, в противоположном крыле дома. Там Булавин часто работал и принимал посетителей, которых по разным причинам не мог или не хотел привести сюда, в сердце своего жилища. Но к Зорину это не относилось. Зорин имел право видеть все.

- Прекрасно! - воскликнул Владимир Сергеевич, обводя кабинет восхищенным взглядом. - Сколько ни бываю в этой комнате, не устаю восторгаться вашим вкусом. Да что вкус, это в сущности пустяки. Вы сумели сделать больше. Вы создали идеальную гармонию формы и глубинной энергии. Убежден, Генриху Гиммлеру понравился бы ваш кабинет. Черный Герцог сумел бы понять, что лишь в такой обстановке стоит рассчитывать на благосклонность высших сил...

- Не очень-то ему помогли высшие силы, - проговорил Булавин, подходя к стеллажам, уставленными сотнями томов, переплетенных в кожу с золотым тиснением.

Послышался тихий щелчок, и центральный стеллаж отъехал вглубь и в сторону. За ним открылась кабина кухонного лифта - прибыл чай. Булавин взял с серебряного подноса две полупрозрачные чашечки тончайшего фарфора, поставил одну перед гостем, отхлебнул из второй. Какое-то время чай смаковали молча - он был того достоин.

- Гиммлеру и его соратникам не повезло, - произнес наконец Зорин. Они пришли раньше срока. Наука ещё не была готова проникнуть в суть тайных предначертаний. Делались лишь робкие попытки... Из уважения к нашим предшественникам не назову их усилия дилетантскими, но им не хватало ни информации, ни теоретической базы, ни математического аппарата, чтобы справиться со столь сложной задачей. Наше положение несравненно выгоднее. Уже сегодня мы в состоянии не только проверить магию алгеброй, но и заставить её служить себе... Да и само слово "магия" устарело. То, что раньше делалось эмпирически, вслепую, сейчас поднято на качественно иной уровень. Отныне это часть современной науки... Ритуалы, оккультизм, вертящиеся столы спиритов, сантерия, брохейрия, предвидение будущего - мы объединяем разрозненные элементы в новую реальность, и мы управляем ей.

Зорин умолк, выбрал хорошую сигару из полированного ящичка, тщательно и со знанием дела раскурил.

- Я несколько увлекся, - добавил он суховато. - Обстановка располагает... Давайте поговорим об эксперименте. Как и вы, я заинтересован в том, чтобы его результаты были абсолютно убедительными - в случае успеха, и при неудаче.

16.

Ночь в штате Вирджиния принесла с собой промозглую сырость. "Шевроле Сабэрбан" Стивена Брента, мощный и солидный джип, уверенно держался на влажной дороге, направляясь к столице Старого Доминиона, как испокон века называли штат. Но Брент ехал не в Ричмонд, ему предстояло свернуть к юго-западу и остановиться у одинокой виллы мистера Тейлора.

Брент принял решение скорее от растерянности, нежели по здравому размышлению. Он не знал, с какой стороны взяться за проблему Тейлора, к тому же у него имелось и непосредственное задание Конуэя: Дэвид Хилл. Озабоченный дефицитом времени, Брент замыслил проникнуть в дом Тейлора этой ночью, когда хозяин заведомо находится в Вашингтоне. Конечно, он не рассчитывал найти какие-то улики, но и старая записная книжка с телефонами прежних знакомых может дать зацепку. Все в мире взаимосвязано, и самый незначительный на первый взгляд факт способен увести очень далеко, если оценить его верно.

Двухэтажный, длинный и плоский дом Уильяма Д. Тейлора, лишенный архитектурных изысков, был обнесен высоким забором, за которым торчали фонари. Брент вышел из машины метрах в пяти от ворот, не выключая фар. Он заранее выяснил, что Тейлор не держит охранников, но на всякий случай позвонил у калитки.