Дверь

Корни, на которые попадала странная смола, начинали дергаться, но из земли не выбирались. Я решила, что больше ничего странного не произойдет. Пашава усиливала дыхание и уши оглохли. В этот момент выступ на коре начал распухать и выпячиваться, удлиняясь. Теперь выступы смотрелись как уродливые рыбьи рыла с птичьими носами. Причем на старых деревьях морды выглядели более живыми, чем на молодых.

Я была уверена, что еще немного и из стволов покажутся чудовища. И тогда нам придется убегать, и тут пашава нас прикончит.

Скосив глаза я заметила, что старик и ребята валяются не открывая глаз. Расслабленные такие, будто спят.

Совсем рядом скрипнуло дерево, я вздрогнула. С ветки медленно кружась, планировало перо. Пушистое, черное. Зависло над моим лицом и замерло.

Мне совершенно не хотелось, чтоб оно упало на меня, и я стала передвигать его подальше от лица. Но перо упорствовало. Оно поднималось чуть выше и норовило вернуться. Пришлось его отправить вверх, теперь перо прицепилось на ветке и там осталось.

Скосив глаза, я решила продолжить наблюдение за древесными мордами. Нос, порытый корой, длинный как клюв, уже не вытягивался, стал блестящим, как полированный. Но рядом с ним образовались выпуклости, которые вполне могли сойти за глаза, прикрытые веками.

– Отбой тревоги! – учитель, кряхтя, начал подниматься и сел.

– Вы это видели?

Он поглядел на деревья. Я – тоже. Морды уменьшились, но некоторые так и остались заметными.

– Ясное дело. Не видел. Но слышал. И знаю что это такое.

Тоник и Пиксель уже вскочили и тоже уставились на странные барельефы.

– Вы обратите внимание, вот ствол в обхват, дерево взрослое, а вот это совсем старое.

– Ну да, на старом харя гораздо больше, – согласился Пиксель.

– Еще лет пять и из него существо само выйдет, а дерево сразу помрет. А существо, оно выходит ночью, и сразу зарывается под корни дерева помоложе.

– Спит там, что ли?

– Не совсем так. Затаивается. Но есть-то ему все равно охота. И если мимо пройдет человек, или собака, к примеру, то оно его под корни к себе в нору и утащит. Обнимет крепко и будет держать, пока не удушит. И для дерева хорошо – удобрение получается. А на стволе непременно два лица появятся. Но это все легенды. Я пока ни на одном дереве двух лиц не вижу.

– К лешему такие эксперименты. Пошли ка мы отседова, – решил Тоник, и мы ни секунды не споря последовали его призыву.

Пока странные деревья не закончились, все молчали. Ноги ставили осторожно, словно по минному полю брели. Не знаю, о чем думали ребята, а я боялась, что прямо сейчас меня схватят за ногу и ну как обнимать, да под землю утаскивать. Мне этого счастья в виде отлично удобрения ни разу не надо.

– Ура. Вот и наши родимые сосны, – ликование Пикселя сразу подняло всем настроение.

Мы все радовались привычному пейзажу как родному дому.

– Опаньки, а что это за хоббит? – Пиксель замер в изумлении.

– Этот тот самый, что трубку курил! – я обрадовано толкнула учителя по руке.

Мимо нас рысцой пробежал страшно занятый пес. Тоник хотел свистнуть, но сухие губы издали шипение.

– Хорошо бежит, – зачем-то прибавил Пиксель.

Отличительной чертой деловитого пса было печальное коротконожие. Мускулистый торс, окрашенный черно-белыми петмольными пятнами, умная лобастая голова, увенчанная неприлично большими хрящеватыми ушами и жесткие проволочные бакенбарды, плавно переходящие в бородку. Славный такой зверь. Даже его хвост был полон сдержанного достоинства. Но ноги действительно подкачали. Таких кривых и коротких – поискать. И все это недоразумение рысцой пронеслось между деревьями, не обращая на нас ровно никакого внимания.

– Я видел! Народ, я видел – у него на шее сумка висела! – Тоник, наверное, решил, что мы разом ослепли и не заметили эту чертову сумку.

– Еще бы. Как же псу без сумки? Карманов-то у него нет, – учителю было не до наших восторгов.

– Надо его позвать! Собаки всегда знают, где вода, – завопил Тоник.

– Слушай, отстань от него. Ты теперь маг – вот и добывай воду сам.

Тоник спорить не стал. А Пиксель порылся в рюкзаке, выудил старый водопроводный краник, что еще в гараже нашел, и вдруг воткнул его в ствол дерева. Поближе к земле.

– И что дальше?

Торжествующий вид, рука поворачивает барашек краника, и мы как последние дураки ждем чуда. Напряженная тишина сменилась недоумением, а потом и разочарованием.

– И где вода?

– В Караганде. Я думал, что дерево корнями до воды дорылось и сейчас нам ее отдаст, – обида Пикселя была детской.

– Ничему вас в школе не научили, – зло рявкнул старик, хотя только что сам таращился на кран.

Сдаваться Пиксель не любил. Велел всем молчать, забегал вокруг дерева, бормотал что-то и руками размахивал. Целое представление устроил. Шаманил будь здоров! Аж жилетка взмокла. А потом бутылку пустую подставил под кран. В нее вдруг как польется! Почти целый литр чего-то мутного и вонючего. Цвета мочи больной лошади. Пиксель понюхал и отпил глоток. Вытаращился и даже дышать перестал.