Дверь

Спал, на удивление, без сновидений и спокойно, проснулся задолго до будильника. Душ, бритье, легкий завтрак с кофе и недолгие сборы. Взял с собой только Глок. Без модератора, конечно, тут и Беляева подкатила, поставил хижину под охрану и сел в машину, таки да, это не мой сарай, который мягко идет только с тонной на борту. Для меня такая радость не подходит. Вот как бы я на ней столько удобрений вывез? Беляева молчала, я тоже не рвался балаболить. Интересно, ясный пень, что там за северный олень, но вот проблемы с домом реально заставляли вибрировать. Ладно. Бывало в жизни всякое. На аэродроме оставила машину подбежавшему служащему и поспешила к самолету. Я шел сзади, любуясь шикарным зрелищем. Она оглянулась, сверкнула своими глазищами и сказала.

— Места забронированы, предъявишь свой жетон.

— Ты не говорила, я и не взял. Чт-о-о-о, мигом вызверилась она, что-то я не ко времени пошутил, похлопал себя по карманам и облегченно вздохнул, а нет, забыл выложить, вот он! Она только фыркнула и пошла дальше. В самолет попали без проволочек, по предъявлению жетонов. Это радует. Назад бы так сдернуть. Мало ли. В полете она молчала, а я спокойно заснул. Хот вру. Заснул, потому-что не люблю летать самолетами. Был прецедент. С тех пор и стремаюсь я перелетов. Незадолго да приземления проснулся, глянул на Беляеву — ужас. Сидит надутая, напряженная, что не так? Уже и я насторожился. Может она меня на заклание везет? Вот хохма будет. Ладно, что было — знаем, что будет — посмотрим. И расслабился, хотя Вовочка, в известном анекдоте, этого не рекомендует. Чревато.

Сели мягко. Нас подвезли к пропускному терминалу. Его прошли без задержки. Все-таки крутые у нас жетоны. Особенно у Беляевой. Ни разу передо мной его не засветила. Даже любопытство разыгралось. Она сразу позвонила кому-то, на английском что-то сказала водителю лимузина и мы поехали в неизвестность. Для меня, конечно. Беляева наверняка тут все знает. Или должна знать. Место службы обязывало.

Мы остановились у шикарного дома, возле которого уже стоял мужик возле микроавтобуса. Когда мы вышли из машины, он с приветливой улыбкой подошел к нам и на русском, с легким акцентом, поздоровался с нами и представился менеджером по продаже этого дома. Наверное Беляева озаботилась русскоязычным. Он сходу затараторил о достоинствах этого дома, но я прервал его красноречие в самом начале и попросил проводить в подвал, после его осмотра есть два варианта, первый — мы сразу уедем отсюда и не будем отнимать у него время. Второй — может быть я рискну и мы обсудим цену, предложил сходить на смотрины. Менеджер замялся и сказал, что не хочет нам мешать осматривать дом. Еще бы, усмехнулся я, и мы пошли в дом с Беляевой. В холле первого этажа было как-то мертвенно тихо. Хоть так. Когда спустились в предбанник подвала, там уже и волосы зашевелились. Я подготовился и мы вошли в пыточную. Хорошо, что защиту заранее выставил. А вот Беляеву прикрыть полностью не успел. Она сипло всхлипнула и пулей выскочила из подвала. Я закрыл за собой дверь и сосредоточился. Наверное вы видели, как ловят рыбу кастинговой сетью. Нечто подобное применил и я. Накрыл практически всех, только одна шустрая сущность ухитрилась ускользнуть. Со второй попытки прихватил и ее. Зафиксировал еще несколькими слоями энергии и попытался вступить в контакт. Увы, глухо, полное отсутствие сознания, море боли, испуга, злости и агрессивности, что же такое этот урод делал с девчонками, что изломал их души?

Расставил и зажег по углам инициированные в Ерусалиме свечи. Они поддержат какое-то время ловушку и пошел с печаткой по дому, похоже и все. Вышел на улицу, там стояла, обхватив плечи, Беляева и менеджер. Он с надеждой спросил.

— Как впечатления, надеюсь, что дом понравился? Я посмотрел ему в глаза и спросил.

— А ты сам бывал в доме, все осмотрел?

— Конечно, ответил он довольно уверенно. Я же должен знать, что я продаю.

— Только честно отвечай, тебе лично понравился этот филиал Ада? Он опустил глаза и ответил.

— Не очень, но это дело личного предпочтения и вкуса.

— Я все понял, похоже у всех смотревших этот дом вкусы совпали. Все сбежали, как с пожара, теперь слушай внимательно, тебе наверняка дали границу цен для торговли. От твоей искренности напрямую будет зависеть размер чаевых. До какой суммы разрешили спустить цену?

— До трехсот пятидесяти тысяч. А ведь соврал. Глазки в зону конструирования ушли.

— Я же предупреждал о чаевых. Их можно и вообще не получить. Хотелось бы откровенного разговора.

— До трехсот. А вот сейчас уже честно ответил.