Дверь

— Этот дом был куплен Родманом и полностью выплачен, попал к вам на продажу в виде какого-то бонуса. В постройку и прочее не вкладывались, предлагаю связаться с тем, кто решает размер окончательной цены и сообщить о моем предложении. Я, прямо сейчас, заплачу четверть миллиона наличными, в графе цена поставим прочерк, такой каприз покупателя. Если это предложение подойдет… я рискну купить этот геморрой. Звони. Он призадумался, потом отошел в сторону и позвонил. Разговора я не слышал, но видел, что менеджер старается убедить собеседника. Завершив разговор, он со счастливой улыбкой подошел к нам и сказал, что предложение принято, предложил пройти в микроавтобус, там у него передвижной офис. Меня удивила Беляева, все время молчала, так не бывает, или здорово нахлобучило в подвале. Закончу с подвалом… подлатаю. Она девушка крепкая, потерпит.

В офисе было уютно, стол, ноут, документы на полочках, удобные сиденья для клиентов. Он сразу спросил о наличных. Я достал и показал несколько стопок экю. Документы были составлены мигом. Хорошо, что со мной была Беляева, все было на английском, поставили подписи, печати. Я отсчитал сумму по договору, а потом и двадцать тысяч чаевых. Заслужил полностью. Судя по посветлевшему лицу менеджера, я его не обидел. У него даже шампанское нашлось и мы спрыснули покупку, потом распрощались и он уехал, тут Беляева и заговорила. Наверное, очухиваться стала.

— И что это было? Сбил и так смехотворную цену вдвое. И зачем вообще ты купил эту жуть? Меня до сих пор морозит.

— Нервы, девушка, у вас ни к черту. Для ЭТОГО дома, цена царская. Хрен бы они нашли покупателя. Среди убитых девчонок была неинициированная брухо. Очень уж знакомая энергия. Когда-то, я выхватил плюху от группы таких товарищей за глупость и самонадеянность. До сих пор помню этот урок. Это еще повезло урорду, что она была такая. Иначе, она и посмертно устроила бы ему веселую жизнь. Жаль. Они так редко встречаются. Ладно, нужно идти доделывать начатое. Минут двадцать подождешь?

— Подожду, куда тебя девать. И я пошел в подвал. Свечи уже догорели до половины и я приступил к тяжелой, грустной, но абсолютно необходимой работе…

Когда я выполз на улице, Беляева подошла ко мне, провела ладонью по лицу.

— Что-то ты бледный, до синевы. У тебя все в порядке?

— У меня да. И тихим голосом прочитал ей стих

     В душе моей спалил пожарище
     Все чувства, что цвели так густо.
     Теперь как ночью, на ристалище,
     Все окровавлено и пусто.

Затем попросил Беляеву повернуться ко мне спиной, и, просунув руки подмышки, обнял под шикарной грудью. Она хихикнула.

— И что это будет? Начало интересное. Я хмыкнул.

— Не надейся, надо тебя почистить. Расслабься, сделай вдох-выдох… и коротко, но резко, рванул ее вверх, так называемый рывок Касьяна. Хруст раздался изрядный, а Беляева пискнула от неожиданности, теперь руки в замок на затылок. Вдох… и рывок уже грудного отдела, потом усадил на скамейку и провел экзекуцию с шеей, почему-то, именно эта процедура, производит самое сильное впечатление. Беляева не была исключением. Я не дал ей высказывать свое «ФЕ», а велел закрыть глаза и провел очищение, попросил обратить внимание на состояние и настроение. Она удивленно сказала, что все стало гораздо лучше. Вот и ладно.

— Мне тут еще необходимо поработать, а ты закажи сюда еду. В гостиницу ехать не могу, тут нужно закончить все дела. Да и ночевать в гостинице, имея такой дом… глупо и расточительно, тебе же лучше пока в гостиницу. А завтра утром ты меня заберешь в аэропорт. Договорились?