Дверь

Солнце передвинулось на полметра. Тишину не нарушил ни единый звук. Ну что ж, теперь можно приступать.

Книга удобно устроилась в руках. Вопрос – ответ. Быстро повторяющийся одинаковый вопрос – подобие мультика. Итак, моя троица до сих пор вместе. Бегут. Ведомые знакомой собакой. Ага – вот и поселение учителя. Старик посреди поселка звонит в колокол, подвешенный на столбе. Тоник и Пиксель стоят рядом. Собака привалилась к стене дома и курит. Первыми за звон колокола сбежались куры, одна довольно крупная свинья. Чуть позже подбежали дети. Наверное, учитель им что-то сказал, и они разбежались в разные стороны. У Пикселя и Тоника вид воинственных неврастеников. Учитель сел прямо на землю. Некоторое время картинка не менялась. Только Пиксель метался, а вот Тоник просто стоял и ждал. Новая картинка – вокруг учителя и ребят собралась многочисленная толпа. Лица в основном раздраженные – ясное дело – уверены, что их понапрасну оторвали от дел.

Учитель забрался на скамью, что у дома стояла и кричал. Недолго. Теперь вокруг него бушевал митинг. Похоже, народ проникся пламенной речью старика, да и Тоник с Пикселем выглядели весомым аргументом.

Дальше было неинтересно. Народ решил высказаться. Прям как наши депутаты, только без микрофонов и правящей партии. Вежливые такие. Каждого выслушивают, а только потом обсуждают его выступление. Даже никто никого не перебивает и не ругается. Это сразу видно, даже без звука. А в центре круга возник знакомый пес-куряка. Дым пускает колечками. Многозначительный такой. Прям как вождь.

Как я только не изворачивалась, но звука от книги так и не добилась. Ну да, как она может говорить – у нее рта нет.

Пыталась читать по губам, о чем народ говорит. Не получилось. Только выражение лиц разглядеть можно. А что мне от них толку? Ну да, Пиксель горячится и что-то доказывает. Тоник как всегда выглядит лектором, значит, подводит теоретическую базу. Учитель копается в бороде. Собака важничает. Но все на нее смотрят с уважением.

Ничего я не понимаю. И начинаю к этому привыкать.

Солнце добралось до моих ног. Жаркое. Приятное. Я даже руку из тени в свет выставила, чтоб порадовать себя чем-то живым и доброжелательным.

А потом собрание закончилось. Учитель и ребята снова остались одни. Усталые, но не было на из лицах безнадежности.

Я зевнула и отвлеклась. А когда снова начала допрашивать книгу, то увидела, как мои друзья сидят за столом и незнакомая полная женщина накладывает на тарелки еду. С виду – кашу. От частых вопросов картина выглядела довольно карикатурно и неточно, но сомнений не оставалось – эти обормоты ели с аппетитом. Пиксель постоянно поглядывал в окно, словно поджидал гостей.

Мой живот издал протестующий вопль.

Книга – лучший собеседник, незаменимый советчик, умнейший друг. Но она не заменяет еду. Последний леденец превратился в липкую дрянь, но я даже фантик облизала. Положила его в рот и долго наслаждалась вкусом апельсина. Карман пожевала тоже, но без всякого удовольствия.

Сварт не придет – шептал мне ум. Придет-придет – говорила интуиция. Внутренний голос поддакивал – придет и ты еще сто раз пожалеешь, что он вернулся.

Книга не смогла прогнозировать будущее Сварта. Но была уверена, что пашаву можно победить, изолировать. Подчинить себе ее было невозможно. Зато ее можно было направлять для прокорма. Убить ее было гораздо сложнее. Если я поняла правильно – накормив чем-то очень несъедобным. Если верить книге – в данный момент Сварт стоял на коленях и качался как фанатик-молельщик. Рядом с ним ничего опознаваемого я не заметила.

От скуки и на всякий случай, я спросила про животных, обитающих на острове. Крысы. С виду вполне обычные. Мокрицы. Фу, какая гадость. Пауки. Еще какие-то диковинные насекомые. Птицы гораздо приятнее. Судя по картинкам их тут четыре вида. Все похожи на чаек. Но постоянно проживает только одна.

Если бы не железная стена, я бы смогла позагорать. Солнцу не удавалось зависнуть прямо над островом. Наверное, оно только над экватором может оказаться прямо над головой. И еще я заметила, что железо вытягивает тепло, если на нем долго сидеть. Поерзав, я передвинулась на другое место.

Вспомнились Питерские дворы-колодцы, в которых точно как здесь, солнце прокрадывается украдкой, радуя собой только лоскут стены. Потом у меня затекла спина. Наклонившись, я снова оценила высоту и покачала ногой перила. Непрочные они. Того и гляди, отвалятся.

Как ни странно, в железном городе не было тихо. Он тихо подвывал, стонал, поскрипывал, шебуршался, я успела привыкнуть к этим негромким заунывным звукам. Пока еще мне не было страшно.

От скуки рассмотрела все, что оказалось в поле видимости. Железяки крепились методом сварки, гаек я не увидела, зато листы стен покрыты заклепками. Круглыми такими. Неровными. Как бородавки на жабе. Нет, они что-то другое мне напоминают. Вот когда из воды археологи достают допотопную железку, на ней какие-то ракушки похожие торчат. Неприятные на вид.

Еще раз спросила книгу про обитателей острова. Мне показалось, что вопрос должен обезопасить меня от неприятных неожиданностей.