Дверь

Меня ничто уже не могло удивить. Я вышла после его ухода на балкон, откуда была видна прихожая Эмеренц. Там за аккуратно накрытым столиком, совсем как при Эмеренц, уже сидела Аделька с женой сапожника. Склоняясь над блюдом, они совещались о чем-то. Посторонних не было, и я, дав себе волю, всплакнула. Муж поглядывал с участием, но утешать не стал.

– Адель – не самая плохая замена Эмеренц. Тем более ее здесь знают, – услышала я его слова. – Ни дом, ни улица не могут же остаться без никого. Шуту слишком поторопилась; а она умнее, сообразила выждать. Так о чем горевать? Кого ты оплакиваешь? Эмеренц?.. Ее нечего оплакивать. Она не побежденная, а победительница. Победа всегда за уходящими.

– Нас оплакиваю. Все мы предатели.

– Вовсе не предатели. Просто очень заняты.

Он встал. Пес тоже поднялся, подошел к нему, положил голову ему на колени. После смерти Эмеренц муж занял ее место в собачьем сердце. Не я, опять не я. В волшебстве Эмеренц всегда было нечто коварное, и чары ее действовали не сразу, а словно с оттяжкой.

– Только взвинчиваешь себя. И не пишешь, опять запускаешь работу. Почему не сядешь за машинку?

– Не могу. Ус тала. Тоскую. И ненавижу всех. Адель ненавижу.

– Устала, конечно, потому что убираешься, готовишь, бегаешь в магазин. А не выносишь никого, потому что ту, единственную, ищешь – и не находишь. Одна-единственная тебе нужна, но Эмеренц ушла, не вернется. Нет ее – и не будет больше, пойми же наконец! У тебя договоры, тебе работать надо, обязательства выполнять. И не будь ты такой смертельно усталой, давно бы сделала нужный шаг. Вся улица ждет уже его от тебя. Бродарич, мастер… А ты медлишь. Сделай же, бога ради, этот шаг! Тебе ведь даже подсказывают какой: из того дома приходили, намекали.

Я зажала уши, чтобы не слышать. Он подождал, пока немного успокоюсь, снял с вешалки Виолин поводок.

– Мастер почему ведь заходил? Потому что все здесь тебя любят, облегчить хотят тебе этот шаг, на который ты, собственно, решилась. Сделать только не хватает смелости. Чего ты боишься? Вот уж неразумно!.. Сама же говорила Эмеренц: в писательском труде не может быть замены, никто за тебя не напишет. Чего же ты стесняешься преемницу ей подыскать?.. И она тоже со временем привыкнет, освоится, поймет.

Собака терпеливо позволила прицепить поводок к ошейнику. Не радовалась, но и не артачилась. Соглашалась.

– Иди, пройдись с Виолой и договорись, пока другие не опередили.

– Не буду я договариваться, не нужна она мне. И Эмеренц не признавала ее, Адельку эту, жалела только.

– При чем тут Аделька?.. Адель сентиментальная, слабохарактерная, недалекая. С Шуту, вот с кем! Шуту, пока мы были в Афинах, прекрасно у нас со всем управлялась. Шуту – смелая, откровенная, не нюня, не размазня. И в работе неуемная, как ты сама. Она не подведет.

– Эмеренц!.. – воскликнула я с невольным отчаянием, которое навевала уверенность, что имя это уже никогда, никогда не придется произносить.

– Эмеренц больше нет, осталась Шуту. И хотя она никого не любит – эта способность не дана ей, – зато другими незаменимыми качествами обладает. Шуту, если увидит, что ты ее ценишь, верной помощницей будет тебе до самой могилы. Ей ведь нечего тебя опасаться. Нет у нее никакой тайны. Заветной двери… А будет – не найдется таких сирен, чье пенье заставило бы ее эту дверь приотворить.

Дверь

Сны мои как две капли воды похожи один на другой. Одно и то же повторяющееся сновидение. Стою внизу на лестничной клетке, у толстого, непробиваемого стекла, укрепленного железным переплетом, и пытаюсь отомкнуть дверь. Снаружи, на улице – карета скорой помощи, сестры, врач; их неестественно увеличенные стеклом лица в радужных ореолах, наподобие лун, глядят на меня.

Но ключ проворачивается. Тщетны все мои усилия.

Магда Сабо (1917–2007) – венгерская писательница, поэтесса и переводчик, одна из знаковых фигур современной венгерской литературы. В 1949 г. была удостоена наиболее авторитетной венгерской литературной премии Ференца Баумгартена, но не смогла ее получить – по политическим мотивам премия была аннулирована тогдашними властями. До 1958 г. не имела возможности издаваться, зарабатывала преподаванием в школе и переводами с английского и французского. Впоследствии была избрана членом Академии искусств Венгрии и Европейской академии искусства и литературы. Автор пятнадцати романов, нескольких сборников новелл и книг для детей, переводов на венгерский Шекспира и Голсуорси. В 1978 г. получила Венгерскую национальную премию имени Кошута. Лауреат премий имени Аттилы Йожефа, премии Pro Urbe города Будапешта, премий Тибора Дери и Агнеш Немеш Надь.

Магда Сабо – самый «переводимый» в мире венгерский автор – ее книги вышли в 42 странах на более чем 30 языках.