Дверь на двушку

– Ну, если кому-то не терпится попасть к дружкам-эльбам – милости просим… Ну, и главное – идет ОН! С мамой, конечно! – Палец Боброка показал на ребенка, задремавшего в руках у Яры.

Яра и раньше понимала, что Илью придется нести в дом, но все равно ее захлестнуло.

– А ему зачем идти? – жалобно спросила Яра.

– Он единственный сможет провести нас в Межгрядье. Без него это будет просто дом, полный эльбов.

Яра вспылила:

– Да?! И что же он? Уйдет в Межгрядье, возьмет там лопату, будет грузить закладки на тачку и перетаскивать нам?!

– Погоди! – перебила ее Кавалерия, которую слова Яры про тачку и лопату навели на свою мысль. – Ты сама знаешь, что если Илья не пойдет, то никто не пойдет… Ты затем сюда и прилетела, чтобы попытаться туда пробиться… Иначе мальчик не обретет плотности и угаснет.

Яра засопела.

– Да, Илья вряд ли, конечно, сможет взять что-то в Межгрядье, – продолжала Кавалерия. – Ему сейчас что двушка, что Марс – все едино. Но, возможно, вместе с Ильей в Межгрядье сможете попасть вы с Улом. Растащите несвоевременные закладки по Межгрядью… или хотя бы раскидаете их, чтобы не было точечного давления! И Илья коснется той закладки, которая ему нужна!

– И как вы собираетесь протащить нас с Ильей в этот подвал? – резко спросила Яра.

– Через лифтовую шахту… – ответил Боброк. – Что такое лифтовая шахта? Пустое вертикальное пространство внутри дома. Значит, в шахте наш мир должен был надавить сильнее всего. Как шарик, который давлением втащило бы в горлышко бутылки, если бы в бутылке был вакуум.

– Ты же говорил, что видел шахту как спираль? – спросила Кавалерия.

– Это из-за искажений нашего мира. Представь, что тонкую раскаленную пружинку пытаются просунуть сквозь яблоко. И она где-то прожигает его, где-то вкручивается.

– Значит, шахта – что-то вроде тоннеля через болото? И мы там не застрянем? Ты гарантируешь, что все выживут?

Боброк покачал головой.

* * *

Прошел час. Берсерки больше не стреляли. Пнуйцев клонило в сон. Рина слышала, как Коря переговаривается с Никитой.

– Если надо срочно взбодриться, берешь кофе «три в одном» и кока-колу. Все это смешиваешь и…

– Ага, есть такой вариант, – зевая, соглашался Никита. – Еще кофе с лимоном неплохо помогает. И черный хлеб с большим количеством соли.

Рана Витяры, поначалу казавшаяся неопасной, воспалилась. Кровь не останавливалась. Рука Кавалерии несколько раз ныряла куда-то и, посетив медпункт ШНыра, возникала с бинтами, пластырем, антисептиком, иглами и нитями для наложения швов.

– Чего он расклеился? Прям как не мужик! Ему всего лишь кусок уха оторвало! – возмутился Макар.

– Давай я тебе кусок уха ножом отрежу! И ты будешь мужик! – добродушно предложил Рома.

Больше Макар не вякал. Витяра лежал и тихо скулил. Потом перестал. Внезапно он сел и строго, точно собираясь открыть какую-то тайну, известную только ему, уставился на Боброка. Щеки Витяры были красными, движения порывистыми, глаза блестели.

– Я знаю, кто ты на самом деле! – сказал он.

– Кто? – спросил Боброк.

– Ты директор Луны!

– Ясно! – Боброк показал на Рому. – А он кто?

– А… и его знаю! Он директор Солнца!

– А он? – Боброк кивнул на толстенького Рузю, который сидел с дракончиком на коленях.

– Он хозяин Млечного Пути. Вот она… – палец Витяры указал на Рину, – коммерческий директор Альдебарана. Он… – палец уткнулся в Ула, – директор Галактики… Яра – жена директора Галактики. А вот этот мелкий, который у них на руках, – это замдиректора Вселенной!

– А ты кто?

– Меня нет! Я призрак, порхающий по Вселенной! Я черная тень, я летучая мышь! – торжественно заявил Витяра и улегся на спину, уставившись в потолок.

Кавалерия осторожно потрогала ему лоб – ту его часть, что была не под бинтами. Витяра весь горел. Губы были сухие, потрескавшиеся.

– Он бредит. У призрака, порхающего по Вселенной, сильный жар! Чем бы его сбить? – Кавалерия коснулась уникума, и рука ее исчезла. – Придержите его кто-нибудь, чтобы не садился… Быстрее!

– От ты дуся! Откуда дыры? Почему одной стороной повернута? Я запрещаю! – недовольно произнес Витяра.

– Это он про луну, – шепнула Лена.

– Разве директор Луны не Боброк?

– Теперь уже, видимо, нет.

Витяра опять заметался. Девушки помогали ему каждая по мере своих способностей. Лена деловито меняла компрессы. Фреда командовала окружающими: «Принеси то! Унеси это!», а Лара грызла ногти и шептала «бедненький!».

– Очень больно. Двушку жалко… Нас жалко… Берсерков жалко. Болото даже жалко… Почему нельзя сделать так, чтобы все вдруг взяли и стали хорошими? Тогда всех можно простить. Зачем эта свобода выбора, если кому-то от нее больно? Если двушка знала наперед, что мы слабые, зачем она взвалила на нас то, чего мы не можем поднять?

– Значит, можем, – задумчиво сказал Сашка.

Витяра его не услышал. Он заскулил как от зубной боли, заворочался. Кавалерия сделала ему укол жаропонижающего и начала мокрой марлей протирать лоб. У Витяры был такой жар, что марля высыхала почти мгновенно.

– Позовите ко мне Олю… почему нет Оли? Скажите ей, что ее зверь трогает меня ластами! – бормотал он.