Дверь на двушку

– Кто ж его знает… Может, мало гибло и они не понимали опасности? Да и машин было – на пальцах одной руки посчитать. А потом неподалеку стали строить элеватор. Множество грузовиков каждый день носились через деревню. Куры гибли сотнями. Шоферы насбивают, закинут в кузов, а потом варят там у себя, где у них вагончики. И не сунешься к ним – в деревне мужиков столько нет, чтобы с ними разобраться… Но вот прошла пара месяцев – и вдруг с оставшимися курами что-то случилось! Курицу стало нереально сбить. Она и вправо уклонится, и влево, и подлетит, и поднырнет, и между колесами проскочит… И до сих пор так! Прям в кровь пошло! Вывели новую породу кур – байкальская автомобильная.

Слушающий Боброка водитель гоготнул и, ставя очередной эксперимент, попытался пугануть случайно встретившуюся курицу. Но это была прямая наследница байкальских автомобильных. Курица метнулась через забор, а сам водитель едва не улетел с автобусом в канавку.

– И у людей, видать, так же. Когда новая технология появляется – ну, там угольное отопление в сырых каменных домах, усиливающее чахотку, компьютерные игры или опасные лекарства с сильной побочкой, – вместе с технологией приходит и новая, не знакомая раньше смерть. И эта смерть в первые годы выкашивает… ну, пятую часть популяции… Это же очень непросто: сообразить, что грузовик для кур – смерть, если тысяча поколений до этого от грузовиков не гибли. А потом выжившие приспосабливаются и живут дальше… Ну, до очередного полезного изобретения.

Ул, Макс и Родион не теряли времени даром – осматривали арбалеты, готовили нежданчики для шныровского боя, вроде горсти утяжеляющегося песка, которая, если бросить ее, на малом расстоянии выкашивает не хуже картечи.

Кавалерия с подозрением косилась на девицу Штопочку. Та невинно водила ногтем по кнутовищу перепоясывающего ее бича. И чем тише вела себя Штопочка, чем мечтательнее, прозрачнее, романтичнее был ее обращенный в окно взгляд, тем сильнее Кавалерия подозревала, что где-то в карманах ее телогрейки чисто случайно завалялась парочка атакующих закладок.

– Ну-ка, милая, выложи все, что у тебя есть! Это не просьба, а приказ! – велела Кавалерия.

Штопочка покосилась на нее, усмехнулась и начала выкладывать. Коря и Никита смотрели. На соседнем со Штопочкой сиденье возникал аккуратный ряд предметов:

Шнеппер.

Пнуфы.

Кастет.

Нож с Т-образной ручкой.

Десантный нож.

– Еще! Здесь не все! – приказала Кавалерия.

Штопочка вздохнула, и на свет появилась пробирка медицинская, в которой находились: а) вода; б) желтая ягода; в) лист с прожилками; г) немного песка; д) рабочий муравей, который не очень понимал, куда ему ползти, и вертелся на месте. Все упомянутые объекты были тщательно отделены друг от друга кусочками губки так, что каждый находился в изолированном отсеке.

Кавалерия закрыла себе глаза ладонью.

– Я брежу. И это было с тобой в самолете?! – спросила она.

– А что, сильно рванет? – спросил Коря. – Сильнее, чем граната?

– Да нет, какая там граната! – невинно сказала Кавалерия. – Думаю, желтая ягода взорвется примерно как детская хлопушка.

На лице у Кори появилось легкое презрение. Он как бывший военный видел вещи и посильнее.

– Да… – продолжала Кавалерия хладнокровно. – Не сильнее хлопушки. Но этого будет достаточно, чтобы нарушить целостность губки, не правда ли? И тогда ягода коснется воды. Вода усилит взрыв в десять раз. Лист с прожилками усилит взрыв еще в десять раз. Дальше – или даже раньше! – пробирка разрушится, и дело дойдет до песка. А песок – он неоднороден, не так ли? Там много разных горных пород. И все они изначально находились в разных местах двушки, верно? Это усилит взрыв еще примерно в десять тысяч раз. И мы еще не учли муравья. О нем я даже говорить боюсь…

– Опс! – с уважением сказал Коря. – Хорошая вещь! На сотню танков хватит. Только как это бросать? Сам же из-под взрыва не уйдешь!

– А нам не надо уходить… Мы шныры! У нас вся надежда на благожелательный к нам авось! Авось не уроню! Авось вода под губку не подтечет! Авось стекло не треснет, когда я всю эту дрянь буду ночью у себя в комнате мутить! – сердито сказала Кавалерия.

С этими словами она сунула пробирку в карман, а кастет, перстень, ножи и пнуфы вернула Штопочке. Та если и огорчилась, то не особенно сильно. Только хмыкнула и плечами пожала.

– Одолжи мне ножик консервы открыть… – попросила ее Рина.

– На! – Штопочка сунула ей один из своих ножей.

Задержав нож в руке, Рина хихикнула.

– Чего ты? – спросила Штопочка.

– Да так! – отозвалась Рина. – Меня сегодня целый день преследует мысль, что «на» во фразах «на тебе хлеб!» или «на нож!» – это никакой не предлог, а древний побудительный глагол со значением «возьми». И что древние формы этого глагола – «на», «наю», «нама».

– А-а-а-а… – озадаченно протянула Штопочка. – Ну да, понятно!

Автобус с отдышкой сполз с трассы и остановился.

– Приехали! Выгружайтесь, а я назад! Попытаюсь их запутать, авось за мной увяжутся – время потеряют! – крикнул водитель.