Дверь, открытая всегда

– План ноль один, дробь один! – вопит Сережка и кубарем бросается в ноги Птице. Птица не падает, но ослабляет хватку. Шпень как-то вывертывается и падает на землю на четвереньки, ошалело крутя головой. Видно, что он не совсем осознает происходящее. Родион хватает с лотка сразу два свистка, сует их в рот и оглушительно свистит.

– Милиция! Вай! Где милиция! – вторит ему Тахир.

В толпе начинается недоуменное коловращение.

Анка хватает Шпендика за руку:

– Бежим! Я знаю, куда спрятаться!

Птица с напарником бегут за Анкой и Шпендиком. Анка тащит Шпендика к эстраде. Толстого клоуна уже нет, на скамейке переодеваются танцоры, а на эстраде выступает совсем маленький мальчик-жонглер. Женщина-руководительница внимательно следит за его выступлением и шепотом что-то подсказывает. За кулисами эстрады толпятся другие циркачи. Ахают, увидев Анку и Шпеня, который почти теряет сознание.

– Анка, ты откуда?!

– Почему ты не переодеваешься? Ты что, не будешь выступать?

– Мария Николаевна заругается!

– А кто это с тобой?

– Это наш, цирковой, – задыхаясь, говорит Анка. – За ним гонятся, хотят убить. По правде. Надо его прикрыть и спрятать. Вон они!

Дети-циркачи делают круглые глаза, но вид Анки и особенно самого Шпеня убеждают их в серьезности происходящего. Старшая девочка-гимнастка подает несколько команд, и дети бросаются по дорожке навстречу Птице и его напарнику. Некоторые идут колесом, кто-то размахивает разноцветными лентами, тоненькая девочка завораживающе крутит сразу четыре блестящих обруча. На дорожке и вокруг останавливаются люди, улыбаются, показывают пальцами на расшалившихся циркачей. Маленькие дети в восторге подпрыгивают и хлопают в ладоши. Птица и его напарник тоже поневоле останавливаются. Высокий мальчик в черном плаще со звездами подходит вплотную к Птице.

– Извините, у меня тут реквизит сбежал, – вежливо говорит он и достает из кармана Птицы живую белую крысу.

Птица испуганно отпрыгивает в сторону. Его напарник, грубо расталкивая детей, пытается пройти вперед, но на его пути мгновенно возникает пирамида из совсем маленьких детишек в блестящих купальниках, изображающих космическую ракету.

– Наш налод – поколитель космоса! – гордо возглашает самый верхний малыш под аплодисменты собравшихся на дорожке людей.

Птица и его напарник, ругаясь, пытаются выбраться из пестрого водоворота. По бокам толпы прохаживаются Сережка, Родион и Тахир и внимательно наблюдают за их попытками.

Тем временем Анка подводит Шпеня к большому фанерному сундуку, откидывает крышку.

– Сиди здесь и не высовывайся, – говорит она. – Реквизит весь разобрали, места тебе хватит. Мне еще самой переодеться надо. А когда все кончится, я тебя вытащу.

Шпень сидит в абсолютной темноте, слышит приглушенные неопределенные звуки: музыка, смех, голоса.

Вдруг крышка осторожно приоткрывается и снова захлопывается. Потом открывается уже по-настоящему. В сундук заглядывает лукавая мордочка малыша-арлекина, который дразнил Сережку. Некоторое время он внимательно разглядывает Шпендика, потом серьезно спрашивает:

– А ты точно из наших, из цирковых?

– Точно, – не колеблясь, подтверждает Шпень. Непослушной рукой роется в кармане, достает пару красных поролоновых носов. – Вот! Один тебе, другой – мне! – Он надевает нос. – Мы с тобой одной крови, ты и я!

– Спасибо, – улыбается малыш и тоже надевает нос. – Те, которые за тобой гнались, ушли. Сейчас у Анки номер кончится, и я ее мигом сюда приведу… Я-то сразу понял, что ты наш. Это другие сомневались…

Вся компания медленно идет по набережной Невы, в районе Летнего Сада и Лебяжьей канавки. Нева уже по-осеннему черная, тяжелые волны лениво облизывают плюшевые, поросшие зеленой тиной камни набережной. По набережной неторопливо гуляют спокойные, хорошо одетые люди. Слышна иностранная речь.

– Чего мы сюда-то приперлись? – спрашивает Шпень, застегивая куртку и поддергивая штаны. В центре он явно чувствует себя неуютно.

– Конспирация, – объясняет Сережка. – Родиона предки достают: с кем связался? Мы с Анкой вообще на тренировках. Да и Птица с друзьями в этом районе нас караулить уж никак не станет. Ты головой-то подумай: компания у нас довольно заметная…

– Красиво здесь, – задумчиво говорит Тахир.

– И это тоже, – неожиданно покладисто соглашается Сережка. – Приобщаемся, так сказать, к прекрасному.

– Шпень, – застенчиво говорит Тахир. – Родион говорил, тебе стихи нужны… для этого… для вхождения в контакт…

– А то! – оживляется Шпендик. – Ты придумал, да?

– Какие еще стихи? – влезает Сережка.

– Вот, – объясняет Тахир. – Мы же не знаем, про что ему точно нужно. Поэтому я постарался в общем, чтоб можно было вставить. Смотри:

«Наш та-та-та так хорош,
Что ты мимо не пройдешь!»

И еще:

«Если что-то не купил,
Всю удачу погубил!»

– Ништяк! – восхищается Шпень. – Здорово. Дяде Пете точно понравится. Повтори еще раз, я запомню.

– Какой «та-та-та»? – Анка пренебрежительно пожимает плечами. – Бред какой-то!

Тахир мучительно краснеет.