ДВЕРЬ В БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЕ

Не то чтобы я влюбился в Хелену и Петера, но я очень хорошо чувствовал себя в их обществе. Моё общество им, кажется, тоже было приятно. Почти все вечера мы проводили вместе. Как-то раз Хелена и Петер предложили пойти в армянский ресторан у самой Берлинской Стены. “I want to show you something,” – сказала со своей нежной полуулыбкой Хелена. Петер кивнул. Мой английский был далёк от совершенства, Хелена и Петер владели современным всеобщим языком несколько лучше. Впрочем, эмоциональные оттенки мы улавливали без слов.

В словах Хелены был неопределённый, ни к чему не обязывающий эротический подтекст, как в берлинских купальщиках по берегам озёр, одинаково свободно чувствующих себя в купальниках и без оных. Возможность без необходимости...

Весь день было тепло и солнечно. Зонтиков мы не взяли, но на полпути от метро к ресторану налетел тёплый дождь, и мы слегка промок .

4

Рубашка Хелены была расстёгнута на три пуговицы. Достаточно намокла, чтобы ясно видеть, что под светлой тканью нет лифчика. Я заказал, по совету Петера, какое-то блюдо со шпинатом в качестве гарнира. Баранину со шпинатом? Куриное мясо? Пили густое красное вино. Уютный ресторанчик был рассчитан всего на четыре или пять столиков.

Первая бутылка ушла быстро, мы заказали вторую. Разговор перескакивал с темы на тему – жизнь на Западе, жизнь в СССР, восточная философия.

Я знал, что их отель далеко, – и всё время думал, что же они мне всё-таки собираются показать? Так как советских участников разместили в общежитии, я делил комнату с коллегой из Красноярска .

5

Улочка, мощённая брусчаткой, упиралась в Стену метрах в пятидесяти от ресторана. Дождь перестал, над влажной брусчаткой слоился лёгкий туман. Мы двинулись прямо к Стене – Петер чуть впереди, я рядом с Хеленой. Чувствовалось, что они знают, куда идут. У самой Стены, между нею и одно-двухэтажными домами, обнаружился узкий проход. Мы свернули направо.

Окна домов все здесь были закрыты ставнями, но и за ними нигде не горело света, иначе хоть что-нибудь да просочилось бы через щели. В проход между Стеной и домами падал только отсвет дальних фонарей да ещё отблеск прожекторов с восточной стороны, отражённый низкими облаками.

– Here, – Хелена взялась за ручку невысокой металлической двери. Я был готов поклясться, что секунду назад двери в стене не было. Она открыла дверцу и вошла первой. За ней – я, и последним Петер.

Если я скажу, что дверь открывала проход в новое измерение, то никого не удивлю этим. Сюжет обыгрывался множество раз. Многие читали Уэллса. Вероятно, мне не поверят, если я буду настаивать, что говорю правду. Но для меня это не имеет значения, существенно только то, что я пережил вместе с Хеленой и Петером. А ещё... ещё то, что рассказ о прошлом помогает хоть в слабой степени возродить его.

В том месте, куда мы попали, не было никаких прожекторов. Никакой ограды за нашей спиной. Колючие ветки араукарий и драконовых деревьев, невысокие скалы, терракотовая луна у горизонта и море далеко внизу. Это потом я выяснил, что такие деревья называются дракайнами и араукариями. Впрочем, никаких драконов, ни теперь, ни позже, мы не встретили. Вообще никаких живых существ крупнее и опаснее белки. Для нас этот мир так и остался миром нереализованных возможностей.

Хелена показала рукой на тропинку, которая уходила вниз, в просвет между скалами, и сама первой двинулась к морю. Яростно стрекотали цикады. Оранжевый свет луны, размытые тени, но тропинка оказалась не очень крутой – спускаться, в общем, было нетрудно.

Через несколько минут мы вышли к берегу. Тихий плеск волн, песчаный пляж, лунная дорожка. Хелена мгновенно разделась, Петер тоже. В лунном свете их плечи казались вылепленными из красноватой глины. Я последовал их примеру. Мы быстро вошли в воду. Она оказалась такой тёплой, что почти не чувствовалась, настолько, что не возникало желания замедлить шаг, чтобы привыкнуть, или, наоборот, броситься вперёд, чтобы быстрее окунуться. Помню, я подумал, что Хелена, которая шла чуть впереди, напоминает символическую женскую фигуру на носу корабля.

Мелькнула и ушла банальная мысль, что всё это сон. Во внутреннем пространстве сна мне никогда не доводилось чувствовать прикосновений. Локтя Петера, плеча Хелены...

Мы плыли не очень долго, но достаточно, чтобы берег потерялся из виду. Не такой уж я хороший пловец, но вода была солёная, тёплая, и тело совсем не уставало. Затем впереди показался островок – тёмные камни, еле заметное кружево пены. Мы выбрались из воды.

Не знаю, как долго мы сидели. Луна скрылась за скалами. Плеск волн совсем утих. Над головами у нас пылал Млечный Путь, и звёздное его пламя отражалось в невидимом зеркале вод. Могло показаться, что мы плывём в космической пустоте, только вокруг нас был воздух, тёплый и нежный, а у ног – почти неотличимое от воздуха море.

Я прошептал что-то вроде: "We may be lost." Я подумал, что мы можем и не найти пляжа. "Don’t worry," – Хелена положила руку мне на колено. Я положил свою поверх. "Let’s go," – сказал неразличимый в темноте Петер.