Дверь в одиночество

В общем, когда недобитая Россия начала потихоньку восстанавливаться, ей в этом не препятствовали. Делали вид, что не замечают. Разумеется, никто не хотел возвращения настоящего СССР, но вот накачать себе такого страшного с виду, но не слишком сильного «надувного врага» — это с нашим удовольствием. Чтобы Китаю было на что отвлечься, чтобы Европа не зазнавалась, а главное, — чтоб своё же население снова вспомнило про русских медведей и забоялось. И да — новые, куда более вкусные, военные бюджеты под старые песни о главном: «Ой, уважаемый Конгресс, эти факинг русские таки усилились, так усилились! Они сейчас нас ка-а-к победят!»

Процесс пошёл ко взаимному удовольствию — линию медийного горизонта США снова искривили угрожающие силуэты надувного Мордора, харизматичный кремлёвский Господин Зло вёл себя в меру жёстко и загадочно улыбался холодным лицом, мировая политика радостно расцветилась старыми радугами нового противостояния, НАТО привычно вернулось к риторике «А ну-ка, покажем этим русским!»

— А потом вдруг, кто-то попробовал пнуть надувную Россию, чтобы она смешно подпрыгнула, и отбил ногу. Потому что она — внезапно, — оказалась не настолько надувной, как было принято считать в западном истеблишменте. Но дело было сделано — выросло новое поколение политиков, привыкших к тому, что никакого сдерживания на самом деле нет, и «мы сами это всё выдумали». Привыкших действовать без оглядки и не привыкших соразмерять свои действия с ядерным оружием, как глобальным фактором. Пока в штабах и сенатских комиссиях ещё доживали своё матёрые динозавры холодной войны, помнившие, каково сидеть в бункере и нервно потеть, глядя на экраны загоризонтных РЛС, здравый смысл как-то учитывался, но пентагоновское старичьё выходило в тираж, а их преемники уже во время «войны трёх восьмёрок» всерьёз обсуждали сценарий удара тактическим ядерным боеприпасом по Рокскому тоннелю. Тогда, к счастью, нашлось, кому их сдержать. Из моего же нынешнего кейса неумолимо следовало, что теперь мы имеем дело с людьми, которые НЕ БОЯТСЯ.

Нет, они не хотят всеобщего ядерного апокалипсиса и гибели человечества вместе с собой любимым. Они просто не верят, что всё этим закончится, как дети не верят, что смертны. Они, правда, считают, что войнушка будет лёгкой и быстрой, а прибалтов и разных там поляков не жалко, да и в прочей Европе давно уже нет никакого практического смысла. А вот «перезагрузка мировой экономики» со списанием старых долгов и перераспределением ресурсов — в этом практический смысл есть.

В групповой психологии есть такая штука, как «феномен Стоунера», он же «феномен позитивного сдвига риска». Он состоит в большей рискованности решений, принимаемых группой по сравнению с индивидуальными. Группа склонна принять уровень риска, предлагаемый самым рискованным её членом. То есть, если среди группы ЛПР есть любитель БКК21, то высока вероятность, что групповым решением станет её нажатие.

Второй значимый феномен — «Groupthink»22, — характеризуется следующими поведенческими паттернами:

· иллюзия неуязвимости, разделяемая большинством или всеми членами группы, следствием чего является излишний оптимизм и повышенный риск;

· коллективное стремление дать рациональное объяснение принимаемому решению, чтобы отбросить любые возможные возражения;

· безусловная вера в исповедуемые группой нормы поведения, побуждающие её членов игнорировать моральные последствия принимаемых решений;

· стереотипный взгляд на соперников (другие группы) как на людей слабых, глупых, или недостойных, что препятствует взаимодействию с ними или ведёт к стремлению помешать им достичь своих целей;

· открытое давление на членов группы, выдвигающих возражения и аргументы против групповых стереотипов;

· самоцензура членов группы — их готовность отбросить или преуменьшить собственные сомнения и возражения, касающиеся групповых решений;

· иллюзия единодушия относительно мнений и оценок, соответствующих точке зрения большинства;

· появление самозванных «охранителей группового духа» — членов группы, которые защищают её от неблагоприятной информации, способной нарушить испытываемое чувство удовлетворённости от принимаемых решений.

Западный коллективный истеблишмент демонстрировал Groupthink во всей клинической чистоте симптомов, а Дэвид Кэмерон (известный, как ни странно, не только тем, что давал на клык дохлой свинье, но и тем, что начал войну в Ираке), обогатил мировой политический лексикон свежим термином: «правомерное военное вторжение». Это было новое слово в политике, и оно многим понравилось. За ним открывались крайне любопытные перспективы…