Дверь в стене тоннеля

– Зайди в местный яхт-клуб, оплати услуги, они сами поставят ее на платформу. Укажи только адрес – станция Водники. Снимите и заберите с собой аппаратуру, плитку и все, что могут раскурочить в пути.

– Ну ты даешь… Дельф тут без тебя голодовку объявил.

– Берите с Леной билеты на самолет – и в Москву. Ветеринарный сертификат на собаку в моем «тревожном» чемоданчике. Деньги есть?

– Да осталось кое-что… Где тебя искать?

– Возвращайтесь в Хотьково. Я вас сам найду.

– Хоп!

Он положил трубку, снял рубашку, размотал бинт и подошел к зеркалу. Хирургический шов рдел зловещей литерой «U».

* * *

Стол в банкетном зальчике ресторана «Мещанская сторона» был накрыт на восемь персон: молодые, Герман Бариевич, Радик, Леонкавалло, Анастасия. Из Гродно прилетела новая еремеевская теща – высокая моложавая со вкусом одетая полька – Ядвига Леонтьевна. Еремеев из своих друзей – самых нейтральных с точки зрения безопасности фирмы – смог пригласить только одного – Леню Татевосяна, искусного армянского ювелира, в прошлом командира радиотехнической службы на той самой подводной лодке, где Олег начинал карьеру корабельного врача. Леня преподнес новобрачным оригинальный подарок: четыре серебряных перстня в виде изогнувшихся в прыжке дельфинчиков. На палец они надевались парой – рострумами друг против друга; глядя на них, возникало ощущение радостной игры…

– Я тоже подарю колечко! – перекрыл гомон общего восхищения Герман Бариевич. – Оно не серебряное, стальное. Очень скромное…

Все затихли и насторожились.

– Правда, на нем два ключика. Но они не золотые. И очень хорошо, иначе бы они гнулись в стальном замке стального автомобиля. Получайте ваш «джип» и будьте счастливы!

Оркестранты – их было четверо – переглянулись, и грянули:

Где-то за городом
Очень недорого
Папа купил автомобиль…

– Напрасно вы так считаете, – шутливо погрозил музыкантам вилкой Герман Бариевич. – Последняя модель – «рейнджер-джип». Вездеход для наших дорог.

– Какого цвета?

– В цвет ваших глаз, мадам, зеленого. Горько! Очень горь-ко…

Свадьба получилась веселая, чуточку шальная. Герман Бариевич много и охотно танцевал с Карининой мамой. И всякий раз, когда он подавал руку элегантной польке с безумным разрезом платья на левом бедре, не оставлявшем сомнений, от кого невесте достались такие красивые ноги, оркестранты начинали что-нибудь медленное и томное – из давней юности танцоров.

Далеко-далеко, где кочуют туманы… Еремеев расслабился и позволил себе выпить больше обычной, весьма строгой нормы, и поэтому от всей свадьбы у него осталось в памяти только резкое впечатление: Анастасия танцевала танго с Радиком, держа безногого урода на руках, словно куклу. От этого зрелища Еремеев на минуту протрезвел, а потом все опять закружилось в пестром тумане.

Анастасия ворковала Карине:

– Счастливая! Первая брачная ночь – и в Вене.

К шести часам вечера Леонкавалло отвез их в международный аэропорт, сиявший оранжевым кристаллом в темени сентябрьской ночи.

Глава восьмая. Венские каникулы, или С чем едят бетапротеин?

За границей Еремеев был только в Египте, где в александрийском порту ремонтировалась его подводная лодка, и в Афгане. Вена покорила его еще в самолете, когда над Дунаем лайнер в вираже завалился на крыло, и в иллюминаторы ударило огнище прекрасного, как штраусовский вальс, города. Зубчатая пика Стефанского собора, подсвеченная снизу, метила в бугристый шар полной луны…

Потом в одну ленту слились дворцы, храмы, лепные фасады особняков, вилл, отелей, банков, ресторанов…

В «Кайзер-Отеле», где они остановились, Еремеева помимо всей прочей несоветской роскоши поразило то, что каждое утро горничные после уборки оставляли на подушках букетики фиалок, а каждый вечер там же – по шоколадной медальке.

В первую же ночь ему приснилась свадьба, но не своя – чужая. Вокруг горел старинный готический город, чем-то похожий на Вену. Он во все той же армейской форме вместе с девушкой-связисткой по имени Лида смотрел с балкона какого-то особняка, как пылает в ночи кольцо пожарищ. Город не жалко, он чужой, вражеский. И квартиру – огромную, богатую, с картинами, коврами и гобеленами тоже не жалко. Она – буржуйская. Командир разведроты срывает с окна белые маркизки и набрасывает на плечи Лиде.

– Ну, теперь ты форменная невеста! Только погоны прикрой.

Лида закутывается в белый шелк, и ткань обнимает ее не хуже самого настоящего подвенечного платья. Разведчики наперебой дарят ей свои восторженные комплименты. Лида сияет и чуточку задирает миленький курносый нос.

Из подвалов дома тащат ящики с шампанским. Еремеев никогда не видел столько озлащенных бутылок сразу. Рябит в глазах. Еще несут и еще. В первом этаже винный магазин.

Командир роты выходит на балкон, огладывает огненную панораму.

– Хорошо горит! – одобряет он.

– Как бы нам не задымить… – тревожится Еремеев.

– До утра не достанет. Спи спокойно, жених!