Дверь в Зазеркалье. Книга 2

Несмотря на то, что метки маркером были только в этой выработке, поисковые команды прочесали все известные поселковым следопытам тоннели, но тщетно. Андрей исчез, не оставив никаких следов. Василий написал в милиции несколько объяснительных записок, доказывая свою невиновность, но его, тем не менее, посадили в сизо, где он находится и сейчас. Вчера было принято решение поиски прекратить и сообщить об исчезновении человека его родственникам.

– А что Анна? Как она восприняла всю эту историю? – спросил я, выслушав рассказ.

– Ох, Андрюша, что тебе сказать. Анна вернулась из города, когда уже вовсю шли поиски. Она тоже в них участвовала, как и многие из наших. А когда стало ясно, что тебя уже вряд ли найдут, она зашла ко мне. Такой я её ещё не видела: темнее тучи. Долго мы с ней сидели, да всё больше молча. Вбила она себе в голову, что это проклятие на ней висит за тёмные дела своих далёких предков, и решила, что уйдёт в какой-то старый монастырь, грехи замаливать. В одночасье уволилась из санатория, оставила сыну письмо и исчезла. Говорят, сын ищет тот монастырь, да только пока без пользы.

Такие вот невесёлые дела с Анной, сынок. А жаль, уж больно хороша была она и собой, и к людям, храни Господь её чистую душу.

Мы замолчали, думая каждый о своём. Затем я спросил:

– Варвара Ивановна, скажите, а вы не знаете, почему ваш посёлок так необычно назван?

Она пожала плечами:

– А кто ж его знает, так испокон веков и называется – Аментеполис. Говорят, в незапамятные времена здесь по побережью много греков селилось, их и сейчас здесь много живёт. Вот они, наверное, и дали название посёлку, кто ж ещё. А что это ты заинтересовался нашими местами? Может, жить здесь надумаешь? Так смотри, я тебе дом отпишу, хоть завтра.

Я поблагодарил бабу Варю за столь щедрое предложение и отправился к себе. Начинала сказываться усталость.

Ближе к полудню меня разбудил стук в дверь. Я надел джинсы, майку и вышел на веранду. На пороге стоял высокий молодой парень в милицейской форме с погонами лейтенанта. Я сразу понял, что это сын Василия, уж больно они были похожи. Поздоровавшись, мы сели за стол здесь же на веранде.

– Андрей Владимирович, вы догадываетесь, по какой причине я здесь?

– Да, Варвара Ивановна рассказала обо всём, что здесь происходило в моё отсутствие, в том числе и о вашем отце, который, насколько я понимаю, в настоящее время сидит в сизо. Вы об этом?

– Не только. Пожалуй, в большей степени меня интересует судьба моей матери, но об это позже. Вы не могли бы рассказать, что произошло там, в катакомбах, между вами и отцом?

– Вас, Сергей, простите, что больше интересует: официальная версия, которая будет изложена на бумаге, или неофициальная, та, что имела место в действительности?

Он пристально посмотрел мне в глаза:

– Нельзя ли начать с неофициальной версии, поскольку я здесь нахожусь как частное лицо?

– Отчего же, можно и так.

Я рассказал ему всё, что произошло в подземелье до момента моего самостоятельного путешествия. Он молча выслушал, а затем, глядя в сторону, спросил:

– А чем же будет отличаться официальная версия?

Я скупо улыбнулся, понимая его состояние:

– Там будет всё то же, но только взрыв я спровоцировал сам в результате неосторожного обращения с гранатой. Мне удалось убежать по одному из боковых тоннелей, я долго блуждал под землёй и вышел глубокой ночью на поверхность где-то в степи. При этом я был абсолютно уверен в том, что прошло чуть более двух суток с момента начала нашего предприятия. Как получилось, что я отсутствовал почти месяц, объяснить не могу, пусть этим займутся учёные.

Таким образом, ваш отец невиновен и может покинуть сизо. Я могу через вас подать объяснительную записку?

Он пожал плечами:

– Я полагаю, что можете, хотя весьма вероятно, что вас всё равно вызовут для дачи устных показаний. Уж больно много шума было в связи с вашим исчезновением. Андрей Владимирович, скажите, а я могу узнать, что было с вами на самом деле после взрыва?

– Не сейчас, Сергей, – ответил я осторожно, – может быть когда-нибудь позже.

Под диктовку была написана соответствующая бумага, и мы поднялись из-за стола. Прощаясь, я спросил, что ему известно об Анне. На это он не смог ответить, сказал только, что ищет её и обязательно найдёт, вот только отцу уже никогда не сможет простить уход матери в монашескую обитель. Я не стал его разубеждать, он производил впечатление достаточно взрослого и серьёзного человека. Пусть сам разбирается в своей жизни.