Дверь в зеркало

Оперативник подвел Антона прямо к креслу, они остановились как раз напротив, и Антон завороженно уставился на человека с ножом в груди.

– Ну что? – спросил опер. – Похож?

– Похож, – медленно выговорил Антон. – Очень похож. Это он.

– Кто – он?

– Годлевич. Семен Юрьевич. На его труп я выезжал два дня назад.

– Ты не торопись. Посмотри хорошенько, – настаивал опер.

– Это он, – повторил Антон. – На нем и куртка та же.

– Послушай, парень, – терпеливо выговорил опер, – я понимаю, голове твоей досталось. Но посуди сам: такого быть не может. Того покойника, – он сказал это раздельно, чуть ли не по складам, – уже похоронили. Согласен?

– Согласен, – ответил Антон. Любое движение – шаг, поворот головы, даже движение глаз – причиняло ему неимоверную боль. Плюс еще что-то кололо в бок. Это же фототаблица, вспомнил он. Вытащив из-за пазухи конверт, он протянул его оперу.

Оперативник достал из конверта фототаблицу, вчитался в подписи под фотографиями, коротко глянул на Антона и снова уставился на снимки, потом перевел взгляд на тело с ножом в груди.

– Тьфу ты черт! – медленно сказал он.

Это было последнее, что услышал Антон. В голове со звоном разорвался цветной шарик, перед глазами опять заплясали блестящие мушки, в ушах заныл ровный гул. Кто-то усадил его, поддержал затылок; через некоторое время ему полегчало, он стал разбирать звуки окружающей среды.

Опер стоял перед ним с фототаблицей в руках.

– Ну ты как? – участливо спросил он.

– Нор... Нормально, – сглотнув, хрипло ответил Антон.

– Зря я тебя сюда привел. Ты бы сразу сказал, что у тебя таблица эта, – он помолчал. – Чертовщина какая-то...Утром съезжу в морг, посмотрю там. Надо же, какое сходство.

С лестничной площадки донеслись громкие голоса, шум.

– О, следопыт приехал, – оживился опер.

В квартиру, сопровождаемый вторым оперативником и экспертом-криминалистом, вошел мрачный Спартак Иванович.

– О как! Все в сборе, – недовольно сказал он. – Только не говорите, что сегодня опять Лариска дежурит.

– Она там кофе пьет у соседей, – пояснил криминалист.

– Супер! Ну что, молодой, – обратился он к Антону, – влип? Я же говорил, слушайся меня! Сидел бы, описи писал, и был бы цел. А?

Спартак Иванович говорил, по обыкновению, скороговоркой, но это сейчас не раздражало Антона, он был даже рад появлению еще одного знакомого лица.

Спартак Иванович между тем подошел к оперу, и они обменялись рукопожатием.

– А это что? – следователь бесцеремонно выхватил у оперативника из рук фототаблицу. Бегло проглядел ее, потом с фототаблицей в руке подошел к креслу, в котором располагался труп, заглянул ему в лицо и присвистнул.

– Это он, что ли? Мы ж на него уже выезжали, а?

Опер неопределенно пожал плечами. Спартак Иванович повернулся к Антону, который, если честно, еле сидел.

– Молодой, ну ты хоть скажи. Мы ж его видели, а?

Антон из последних сил напрягся, соображая, что больнее: сказать «да» или кивнуть головой. Спартак Иванович, видимо, принял его молчание за знак согласия.

– Ну, он ли, не он, давайте начинать. Цигель-цигель ай лю-лю, до утра бы управиться. Гоните сюда Ларису, а я пока обстановку начну описывать. – Он обратился к Антону, – Жаль, молодой, что тебя по башке долбанули, а то бы сел и писал протокольчик. А то, может, самодопросишься, пока я тут ковыряюсь?

Вошла Лариса, волоча за собой экспертный чемодан.

– Нечего-нечего, – сварливо начала она, отгоняя Спартака от Антона. – Отстань от пацана, ему вообще лежать надо.

Антон вспомнил про «скорую», вызванную сто лет назад. Так и сдохнуть можно, подумал он, врача не дождавшись. Спартак Иванович наклонился к телу в кресле, чуть ли не носом водя по рукоятке ножа, торчащего из груди.

– Ни одна сволочь пальцами не хваталась, а? – пробормотал он.

Вокруг раздались возмущенные возгласы.

– Ну ладно, ладно, понял, понял. Лариса, давай, не стой. Ножик когда обрабатывать? Когда ты труп посмотришь? Или прямо сейчас?

Он посторонился. Лариса, не отвечая, подошла к креслу, грохнула экспертный чемодан на пол, с треском натянула резиновые перчатки и, наклонившись к трупу, оттянула ему веко. Потом выпрямилась и с тем же треском сорвала резиновые перчатки.

– Совсем вы охренели, ребята. Похоже, он жив еще. Давайте «скорую» дождемся.

Антон забыл даже про свою собственную травму. Он ожидал, что при этом известии эксперта все закричат и забегают; но не тут-то было. Все спокойно отошли от кресла, Спартак Иванович потянулся и с хрустом зевнул.

– А ты раньше не могла сказать? – спросил он обычной своей скороговоркой. – Столько времени потеряли, может, мне бы и ехать не пришлось.

– А я его не смотрела, – огрызнулась Лариса, – ты же знаешь. Я без следователя к трупу не подхожу. Надо было быстрее поворачиваться.

На лестничной площадке опять началось оживление.

– Никак доктора прибыли? – встрепенулся оперативник и поскакал из комнаты.

Вскоре он вернулся с двумя хмурыми тетками в ватниках, и подвел их к креслу. Те лениво осмотрели тело, потом повернулись к операм.

– Вы ножик обработали на пальцы? А то мы его сейчас увезем, хирург будет в операционной извлекать травмирующий предмет.