Дверь, ведущая в ад

«Деньги будут», – заверил ее Филипп и как-то загадочно и недобро улыбнулся…

Это навело меня на мысль, что, возможно, отлежавшись на тайной квартире после побега из психбольницы, Бузько рванул в Москву, где затеряться намного проще, нежели в Рязани, и где можно попробовать осуществить свою давнюю мечту о фотографическом салоне. Что касается денег на салон, то способ, как их добыть, Бузько, кажется, нашел: грабить женщин после их убийства и изнасилования…

– То есть вы, как следователь, были практически уверены, что Филипп Бузько и есть тот самый «измайловский маньяк», убивший и изнасиловавший четырех женщин в девяносто третьем году и еще четырех женщин в девяносто пятом? – спросил я, снова воспользовавшись паузой в рассказе старика.

– Да, к тому времени я был уже уверен, – кивнул Николай Павлович. – По возвращении в Москву я стал копать с удвоенной энергией. Выяснил, что в конце девяносто третьего года в частную стоматологическую клинику на Покровке обращался по поводу протезирования зубов некто Филипп Амвросиевич Бузько, одна тысяча шестьдесят шестого года рождения, уроженец города Рязани, паспорт такой-то, выдан тогда-то, прописан там-то. Путем запроса в Рязань и сопоставления паспортных данных и прописки я выяснил, что Филипп Амвросиевич Бузько, проходивший лечение зубов в частной стоматологической поликлинике на улице Покровке и отвергнутый бывший ухажер Снежаны Шилохвост Филипп Бузько, совершивший побег из специального отделения Рязанской психиатрической областной больницы имени Баженова и разыскиваемый милицией с целью возвращения его в указанное заведение, – это одно и то же лицо. Так у нас появилась фотография главного подозреваемого в серии убийств и изнасилований в Измайловском парке. И как только началось патрулирование парка и были расставлены ловушки для маньяка, убийства и изнасилования в Измайловском парке резко прекратилась. Ну, как отрезало! Словно преступник почувствовал, что к нему подбираются. А в последних числах девяносто пятого года был найден обгоревший труп Филиппа Бузько с проломленной в нескольких местах головой. Нашли тело маньяка в том же Измайловском парке, недалеко от сгоревшей дачи скульптора Меркурова…

– Как так? – опешил я.

– А вот так, – ответил Николай Павлович. – Верхняя часть тела, примерно по пояс, сильно обгорела. Однако в кармане брюк были обнаружены ключи и сложенный пополам конверт с письмом, адресованным Филиппу Бузько и напечатанным на бланке журнала «Бурда». Там было всего несколько строк: «Уважаемый Филипп Амвросиевич. К сожалению, ваши фотографии не подошли нашему журналу. Успехов». Ну, как-то так… На конверте письма стоял его московский адрес…

Знаменский снова замолчал. Похоже, он устал рассказывать. Да и я начинал уставать его слушать. Старики ведь бывают очень разговорчивыми. Иногда их просто не остановить. И, чтобы подвести рассказ Николая Павловича к скорейшему завершению, я сказал:

– И вы, конечно, поехали по адресу, указанному в письме…

– Естественно, – посмотрел на меня как на малого ребенка бывший следователь прокуратуры. – Приехали и обнаружили при досмотре квартиры, которую он снимал, паспорт на имя Филиппа Амвросиевича Бузько, его личные вещи и кое-что из похищенного у убитых и изнасилованных им женщин. В частности, серебряный браслет в виде змейки, который был на руке предпоследней его жертвы Алины Авербах. Все, дело об «измайловском маньяке» можно было закрывать…

– А вы не задавались вопросом, что тот, кому проломили в нескольких местах голову и наполовину сожгли в запущенной части Измайловского парка, вовсе не Филипп Бузько, а кто-то другой? – посмотрел я прямо в бесцветные глаза бывшего следователя прокуратуры. – И это просто ловкая махинация маньяка, подставившего вместо себя другого человека? Ведь события девяносто седьмого года, когда в Измайловском парке возобновились убийства и изнасилования женщин, причем в той же последовательности и тем же самым способом, что в девяносто третьем и в девяносто пятом, явно указывали на то, что Филипп Бузько жив! И, скорее всего, подставил вместо себя кого-то другого, присвоив его имя и фамилию.

– Представьте себе, я задавался таким вопросом! – обиженно произнес Николай Павлович. – Но на дворе только-только закончился девяносто пятый год, и до девяносто седьмого года, когда возобновились нападения маньяка на женщин с тем же почерком, было еще два года. Ведь после нахождения наполовину сгоревшего трупа с письмом на имя Филиппа Бузько в кармане убийства и изнасилования в Измайловском парке совершенно прекратились! На тот момент вполне могло быть, что убит все-таки настоящий Бузько, которого выследили и прикончили родственники загубленных им женщин. Такое в моей практике случалось. К тому же начальство успокоилось и потребовало в приказном порядке закрыть дело маньяка Филиппа Бузько и сдать все материалы в архив. Что и было мной исполнено…

– А как шли дела у вашего товарища майора Томилина, что занимался розысками вялотекущего шизофреника Ильгиза Карабаева? – на всякий случай поинтересовался я.