Двери между мирами

– А как же! Я, когда еще пацаном был, с ним один раз даже сфотографировался. – Он посмотрел на Эдди. – Эдди, а у тебя есть фотка этой знаменитой красной полосочки до того, как ты съездил на Багамы?

Эдди ничего не ответил.

– Если ты в порядке, почему бы тебе не согласиться на анализ крови? – Это сказал первый таможенник, с сигаретой в углу рта. Она скурилась уже почти до самого фильтра.

Эдди вдруг разозлился – до белого каления. Он прислушался к тому, что было внутри.

«Валяй», – сразу же ответил голос, и Эдди почувствовал нечто большее, чем согласие, он ощутил что-то вроде окончательного одобрения. От этого он почувствовал себя так же, как в детстве, когда Генри обнимал его, взъерошивал ему волосы, хлопал его по плечу и говорил: «Ты молоток, парень, ты только не задавайся, но ты молоток».

– Вы же знаете, что я в порядке. – Он резко встал – так резко, что они попятились. Он взглянул на курильщика, стоявшего к нему ближе всех. – И вот что я тебе скажу, детка, если не уберешь от моего лица этот гвоздь от гроба, я его щас у тебя вышибу.

Таможенник отшатнулся.

– Вы уже вычерпали до дна бак под унитазом в самолетном сортире. Едрена вошь, вы за это время могли в нем три раза все перебрать. Вы перерыли все мои вещи. Я нагнулся и позволил одному из вас засунуть мне в задницу самый длинный в мире палец. Да если проверка простаты – это медосмотр, так это было ебаное сафари. Я вниз глянуть боялся, думал, увижу, как ноготь этого мужика у меня из хера торчит.

Он обвел их злым взглядом.

– В жопе у меня вы побывали, в вещах моих покопались, я тут сижу в одних трусах, а вы себе покуриваете да дым мне в морду пускаете. Анализа крови вам захотелось? Ладушки. Давайте сюда кого-нибудь, кто будет брать анализ.

Они зашушукались. Начали переглядываться. Удивились. Забеспокоились.

– Но если вы хотите взять у меня анализы без постановления суда, – продолжал Эдди, – то пускай тот, кто будет брать, захватит побольше шприцов и флакончиков, потому что будь я проклят, если стану отдуваться один. Я требую, чтобы сюда пришел представитель федеральной полиции, и я требую, чтобы каждый из вас сдал те же гадские анализы, что и я, и чтобы на каждом флакончике были написаны ваши фамилии и номера удостоверений личности, и я требую, чтобы они были переданы этому представителю на хранение. И на что бы вы ни делали анализ мне – на кокаин, героин, беньки [бензедрин], да на что хотите – я требую, чтобы те же самые анализы делали и с вашими образцами. А потом чтобы результаты передали моему адвокату.

– Это ж надо, ТВОЕМУ АДВОКАТУ, – воскликнул один из них. – Со всеми вами, засранцами, всегда этим кончается, правда, Эдди? Вы будете иметь дело с моим АДВОКАТОМ. Я на вас моего АДВОКАТА напущу. Мне от этой хреновни блевать хочется.

– Собственно говоря, в данный момент адвоката у меня нет, – сказал Эдди, и это была правда. – Я не думал, что мне понадобится адвокат. Но вы меня заставили передумать. Вы ничего не нашли, потому что у меня и нет ничего, но ведь рок-н-ролл никогда не кончается, так? Хотите, значит, чтобы я плясал под вашу дудку? Отлично. Буду плясать. Только не один. Вам, мужики, тоже придется плясать.

Наступило тяжелое, напряженное молчание.

– Мистер Дийн, я хочу вас попросить, снимите, пожалуйста, трусы еще раз, – сказал один из них. Этот был старше остальных. Этот, судя по виду, был их начальником. Эдди подумал, что, может быть – не точно, но может быть – этот, наконец, догадался, где могут быть свежие следы. До сих пор они там не смотрели. Руки, плечи, ноги… но не там. Слишком они были уверены, что дело в шляпе.

– Мне надоело снимать трусы, спускать трусы, жрать дерьмо, – сказал Эдди. – Хватит. Позовите сюда, кого следует, и будем делать всем анализ крови – или я ухожу. Ну? Что вы предпочитаете?

Опять такое же молчание. И, когда они начали переглядываться, Эдди понял, что победил.

Мы победили, – поправился он. – Как тебя зовут, парень?

Роланд. А тебя – Эдди. Эдди Дийн.

Ты хорошо умеешь слушать.

Слушать и наблюдать.

– Отдайте ему его одежду, – очень недовольным тоном сказал старший. Он взглянул на Эдди. – Я не знаю, что у вас было и куда вы его дели, но я вас предупреждаю: мы это выясним.

Старый хрен оглядел его с ног до головы.

– Вот вы здесь сидите. Сидите и чуть ли не ухмыляетесь. От того, что вы говорите, меня не тошнит. А тошнит меня от того, что вы такое.

– Так это вас тошнит от меня?

– Именно так.

– Вот это да, – сказал Эдди. – Вот это мне нравится. Я здесь сижу, в этой комнатенке, в одном исподнем, а вокруг меня – семеро мужиков при пушках, и вас от меня тошнит? Ну, мил-человек, проблема у вас серьезная.

Эдди шагнул к нему. Секунду таможенник держался, но потом что-то в глазах Эдди – какой-то сумасшедший цвет, казалось, наполовину карий, наполовину голубой – заставил его против воли отступить.

– ДА ПУСТОЙ Я! ПУСТОЙ, ЯСНО?! – заорал Эдди. – И ОТВАЛИТЕ ОТ МЕНЯ, НУ! ОТВАЛИТЕ НА ХРЕН! ОТВЯЖИТЕСЬ!

Опять – молчание. Потом старший повернулся к Эдди спиной и закричал на кого-то: «Вы что, не слышали, что я сказал? Принесите его одежду!»

Тем дело и кончилось.