Двери между мирами

К тому времени, как кресло вновь встало на колеса, запыхавшиеся мужчины судорожно хватали ртами воздух. Вес кресла вместе с сидевшей в нем женщиной в целом составлял добрых двести пятьдесят фунтов, причем большая часть приходилась на кресло. Эдди пришло в голову, что, вырви стрелок Детту из его времени, из восемьдесят седьмого года, кресло могло бы весить фунтов на шестьдесят меньше.

Детта хихикнула, фыркнула, поморгала, избавляясь от попавшей в глаза крови.

– Ишь ты! Вы, молодые-холостые, меня кувырнули, – сказала она.

– Позвони адвокату, – пробурчал Эдди. – Подай на нас в суд.

– А обратно ставили вверх головой, так совсем умаялись. Да и потратили минут десять, не меньше.

Стрелок оторвал кусок от своей рубашки (к этому времени от нее осталось так мало, что жалеть, в общем, было уже нечего) и левой рукой потянулся стереть кровь с пореза на лбу Детты. Детта щелкнула зубами, да так свирепо, что Эдди подумал: замешкайся отпрянувший Роланд хоть на секунду, и Детта Уокер снова уравняла бы счет пальцев на его руках.

Она хихикала, уставясь на стрелка глазами, полными недоброго, подлого веселья, но Роланд разглядел притаившийся на самом их дне страх. Детта боялась его. Боялась – ведь он был Настоящим Гадом.

Почему он был Настоящим Гадом? Быть может, на неком более глубоком уровне Детта понимала, что он знает о ней?

– Почти достала тебя, сволочь белая, – сказала она. – В этот раз почти достала. – И захихикала как ведьма.

– Подержи ей голову, – ровно произнес стрелок. – Кусается, как хорек.

Эдди держал Детте голову, а стрелок тем временем осторожно очищал рану тряпочкой. Рана была неширокой и с виду неглубокой, но стрелок не собирался рисковать. Он медленно спустился к воде, намочил обрывок рубахи в соленой воде и вернулся.

Когда он приблизился к Детте, та завопила благим матом.

– Не тронь, не смей, убери эту фигню! Не смей в меня тыкать всякой дрянью, из этой воды ядовитые твари вылазят! Не тронь! Убери! Убери-и!

– Держи ей голову, – сказал Роланд прежним ровным тоном. Детта исступленно мотала головой из стороны в сторону. – Я не хочу рисковать.

Эдди придержал голову Детты… и зажал, как в тисках, когда женщина попыталась стряхнуть его руки и освободиться. Увидев, что речь идет о деле, она немедленно затихла и перестала демонстрировать страх перед сырой тряпкой. В конце концов, она ведь притворялась.

Пока Роланд обмывал рану, тщательно удаляя последние прилипшие песчинки, Детта улыбалась.

– По совести говоря, поглядеть на тебя, так ты не просто без задних ног, – заметила она. – Поглядеть на тебя, так ты хворый, слышь, беломясый? Не сказала б я, что ты готов ко всяким там долгим походам. По-моему, ты ваще ни к чему такому не готов.

Эдди обследовал несложные рычаги управления инвалидного кресла и нашел аварийный ручной тормоз, намертво стопоривший оба колеса. Детта тайком просунула туда руку, терпеливо дождалась, чтобы Эдди развил достаточно большую, по ее мнению, скорость, и, дернув тормоз, намеренно опрокинулась. Зачем? Только для того, чтобы задержать их продвижение вперед. Никаких резонов для такого поступка не было, но женщине вроде Детты, подумал Эдди, резоны и не нужны. У такой особы желание учинить нечто подобное диктуется чистой подлостью.

Роланд чуть-чуть ослабил ее путы, чтобы кровь могла свободнее течь по сосудам, а потом крепко привязал руку женщины подальше от тормоза.

– Ништяк, начальник, – сказала Детта, одаряя его светлой и радостной, но чересчур зубастой улыбкой. – Это ничего. Найдутся другие способы попридержать вас, ребята. На любой вкус найдутся.

– Пошли, – без выражения сказал стрелок.

– Старик, ты в порядке? – спросил Эдди. Стрелок казался очень бледным.

– Да. Пошли.

Они снова зашагали по прибрежному песку.

Стрелок настаивал на том, чтобы на час сменить Эдди у кресла, и юноша неохотно уступил. Через первую песчаную западню Роланд провез Детту сам, но, чтобы вытолкнуть кресло из следующей, потребовалась энергичная помощь Эдди. Стрелок судорожно ловил ртом воздух, на лбу крупными каплями выступил пот.

Эдди дал ему пройти еще немного. Роланд довольно искусно лавировал, объезжая те участки, где песок был достаточно рыхлым, чтобы засосать колеса, но в конце концов кресло снова увязло. Тяжело дыша, Роланд бился изо всех сил, пытаясь вытолкнуть его из ловушки, а ведьма (поскольку теперь Эдди думал о ней именно так) выла от смеха и, не таясь, откидывалась назад, чтобы намного усложнить задачу… но Эдди сумел вытерпеть в роли наблюдателя лишь несколько секунд, а потом плечом отодвинул стрелка в сторону и, одним злым, стремительным рывком накренив кресло, вытянул его из песка. Кресло затряслось, зашаталось, и Эдди понял, что Детта, с диковинной прозорливостью выбрав единственно верный момент, чтобы подвинуться вперед, насколько позволяют веревки, пытается опрокинуть его.

Очутившись рядом с Эдди, Роланд всей тяжестью навалился на спинку кресла, и оно прочно стало на песок.

Детта оглянулась и заговорщически подмигнула им, да так непристойно, что Эдди почувствовал, как его руки покрываются гусиной кожей.