Двери открываются

Она представила, что там, внизу, бездна звезд, совсем как в книжке Джанни Родари. Это было приятнее, чем дурацкая шпионская схема. Неизвестность, конечно, страшила. Но Уля забывала, что подчас реальность может дать ей фору.

Сейчас Уля была почти уверена, что предпочла бы таинственное и непостижимое чему-то знакомому вроде кучки людей, которым совершенно наплевать на нее как на человека. Уля не хотела превратиться в набор цифр и букв в чьем-то отчете. Она должна была выбраться из этого несчастного лифта.

Глава 6

В какой-то момент Уля устала ждать.

Даже если таинственное «Ателье» хотело, чтобы она услышала об их планах, ей все равно стоило приготовиться. Она очень надеялась, что этот кто-нибудь, которого к ней планировали заслать, будет похож на ту леди с самодельной шляпкой (если она и об этом не наврала) и Уля сможет выбить из него… хоть что-нибудь. В идеале – использовать этого… засланца, чтобы выбраться из лифта. Из эксперимента. Из шпионской игры, или куда она там влипла.

Конечно, можно было бы еще поиграться с засевшим в кружке «жучком»-переговорником. Уля начала называть его «кафкой» из-за того, что он застрял на промежуточной стадии между превращением в жука и тем, чем задумывался изначально. Но «жучок» отказывался реагировать на ее движения, и Уля бросила эту затею.

А потом время и неизменность вымотали ее.

Лифт – если это все-таки был лифт – продолжал спускаться. В зеркалах все так же отражались десятки Улиных двойников. Разве что стрелка на колготках стала больше, потому что Уля двигалась и случайно задевала ее то ногтем, то осколками.

Через еще одну небольшую вечность погасла очередная лампочка. Без предупреждения, даже не мигнула – просто погасла, и всё. Уля посмотрела вверх, сдула прилипшие ко лбу волосы и подумала, что скоро сама превратится в такую погасшую лампочку.

Ее подняла злость. Перегоревший элемент был ничуть не лучше букв и цифр. Нужно было сделать что-нибудь еще. Что угодно. Остановить лифт. Или его макет. В общем, ту коробку, до которой сузился весь Улин мир. Пусть за этими створками наверняка скрывалось то, что причинит ей вред, Уля не могла продолжать просто сидеть.

Хуже уже не будет.

Мелькнула мысль о том, что ни в коем случае нельзя произносить эту фразу и ее вариации. И думать об этом тоже. За «хуже быть не может» всегда следовало «очевидно, может». В любом жанре. Но что Уле оставалось терять, в самом деле? Если это посмертие… она хотя бы узнает об этом. Если эксперимент… постарается его остановить. А если что-нибудь еще… Что ж, тогда она будет действовать по ситуации. Вариант с будящим ее будильником все еще нельзя исключать.

Она попробовала раздвинуть створки, но они, конечно, не поддались. Лифт был заводским исполином, а Уля – мягким и хрупким человечком, чего еще стоило ожидать? Уля глянула на кружку… Бесполезно. Взгляд остановился на лодочках, и она тут же стащила одну со ступни, решив использовать в качестве рычага. Створки словно бы начали немного поддаваться… а потом лифт, кажется, ускорился.

Уля пошатнулась, и лодочка осталась в дверях. Створки, не оставив щели, капканом сомкнулись вокруг искусственной кожи и не самой толстой подошвы. Уля попыталась вытянуть лодочку, но та застряла намертво. Лишаться второй ей не хотелось: на полу все еще сверкала зеркальная крошка. Но что еще оставалось?

Вторую лодочку Уля даже втиснуть между дверей не смогла. Хоть и очень-очень старалась.

Лифт продолжал спускаться. И Уля опустилась вслед за ним. Прямо у створок, так что лодочка теперь торчала у нее над головой.

Уля могла бы поковыряться в панели с кнопками, но не решилась. Вероятно, в лучшем случае она добьется того, что в лифте погаснет свет, а в худшем – поджарится. Может, теоретические ученые не дадут ей умереть. А может, они уже собрали все данные, какие только могли.

Голова начала болеть – не как при изменении погоды или после пары сеансов в кинотеатре, где рекламу местных фильмов включали чересчур громко. Настойчивее и злее, как при мигрени, – такие вечно одолевали Улю, пока она работала на студии.

Утренние шоу изматывали. Даже ей, сценаристке скетчей и интервью, приходилось приезжать в офис пораньше. Не то чтобы она могла повлиять на процесс – последнее слово оставалось за ведущими и теми, кто сидел повыше. Не то чтобы она вообще была там нужна. Но Уля сидела в углу на неудобном стуле и ждала, когда у кого-нибудь появится к ней вопрос. Случалось такое нечасто. Слушали ее тоже редко – хватало случайных импровизаций. Иногда довольно забавных.