Двери открываются

«Я – единственный свободный гражданин этого Государства, и я сделаю так, как велел мне дед, как велит мне совесть. Да, я убью Правдина! Пусть он лишь нарисованная картинка, но я убью его, потому что я могу! Я один могу это сделать, и, клянусь памятью деда, я не отступлю!» – произнеся в уме эту речь, Борис рассмеялся от собственного пафоса и собственного могущества. Смех должен был получиться победным и немного зловещим, но тут в его комнату, как всегда без стука, вошёл Славик, и испортил всю мизансцену.

– И что это нас так веселит в этот ранний час? – без любопытства поинтересовался он. – Новый заказ? Очередной танк, или, может быть, боевой зайчик?

– Хуже, – улыбнулся Борис, – агитка для Дня Голосования.

– О боже, я не верю! Ты уже опустился и до этого?

– Пока нет, но, чувствую, что если так дело пойдёт, то скоро буду рисовать пособия по варке перловки…

– А что поделаешь, дорогой друг. Творец должен страдать. Как сказал один великий человек, не помню уже кто, в творчестве должен страдать либо писатель, либо читатель, либо герой. Кто у тебя читатель, это понятно, и у него вряд ли есть силы и мозги для такой ерунды. С героем тоже всё ясно. Остаётся, дорогой Борис, взять эту миссию на себя. Выстрадать, так сказать, свою агитку и получить за это несколько серебряных монеток, чтобы не сдохнуть с голода. Такова жизнь, как мне недавно доложили. – Славик задумчиво посмотрел на обои, а потом на Бориса, – Помочь?

– Да! – обрадовался он. – А то мне в голову только всякие танки лезут.

– Так включай сопроводилку, а то у меня у самого ещё куча заказов. Нормальных, прошу заметить, заказов.

Славик слушал сопроводительный текст и всё больше погружался в размышления. Когда запись закончилась, он некоторое время немного помолчал, как бы соображая что-то, а потом обратился к Борису.

– Разреши спросить тебя, как художник художника. Ты за кого голосовать-то будешь?

– А что, есть варианты? – неохотно ответил Борис.

– Варианты есть всегда, даже когда кажется, что их нет, – философски заметил Славик. – Впрочем, мы отошли от темы. Знаешь, здесь обязательно должен быть и конфликт, и катарсис. Давай нарисуем бывшего президента, ну того, который злодей, вот этим чёрным, самым крайним. Он должен быть массивным, как будто нависать над зрителем, расположим его чуть сверху, чтобы была иллюзия нападения, угрозы, короче, чтоб все обосрались. Так пойдёт?

– Не пойдёт…

– Почему?

– Потому что я не согласен.

– С чем, с угрозой?

– Со всем…

– А с каких это пор ты политиком заделался? – ехидно спросил Славик.

– А что ты имеешь против политики? Как будто ты сам в ней разбираешься.

– Никогда не разбирался, и можешь пристрелить меня, если вдруг узнаешь, что я начал интересоваться этим дерьмом. Борис, политика – это корм для тупых баранов, которые не имеют собственного мнения и всё ждут, когда им кто-то укажет, что хорошо, а что плохо, и их пастухов, ещё более тупых, разрушающих из себя пафосные лозунги, паспортные не ведутся даже дети. Политика – это попытка разделить мир на чёрное и белое, а это никогда не работало, и дело не в мире, а в тех, кто пытается его разделить своими толстыми лапками. Ну что, согласен рисовать злого президента, поверженного добрым спасителем?

– Не согласен…

– Нет? А когда вообще спрашивали твоё согласие? Когда тебе заказ прислали? Или, может быть, когда ты подписывал контракт с министерством обороны, обрекая себя всю оставшуюся жизнь рисовать тупые танки и бездушные агитки? Борис, очнись, ты в 2070 году, здесь вообще никто никого не спрашивает. Не сделаешь ты, так сделает другой. Не я, конечно, я лично предпочитаю быть сторонним наблюдателем и безмолвным судьёй. Ну и рисуй тогда сам своего Правдина в танке. Я ему, понимаешь, велосипеды таскаю, про медведей читаю, а он, видите ли, не согласен.

И Славик ушёл, напоследок обиженно хлопнув дверью. Борис решил, что как только получит контроль над городом, первым делом включит в их квартире воду и спустит Славика в унитаз, предварительно воспользовавшись им по прямому назначению. Всё-таки жаль, что бывшую комнату Егора Семёныча и Юлианы Павловны не отдали каким-нибудь тараканам.

В этот раз Славик, кажется, ни на шутку обиделся. На кухне, во время вечерней доставки он сохранял скорбное молчание и при процедуре идентификации личности старательно демонстрировал дронам сетчатку своих злобных глаз. Так же демонстративно кинув на стол пакет с продуктовым набором, он нежно обнял Аню и страстно поволок её в комнату. Больше Борис их не видел и почти не слышал. Ему в этот раз доставили, наконец, второй бесплатный набор от президента, в котором можно было нащупать даже пакетик сухой вермишели. Но Борису было не до еды. Он должен был работать над своим планом по покорению мира. Но сначала, но всё-таки хотел нарисовать свою последнюю трансляцию. Финальный аккорд власти. Камень на её могиле.