Двери паранойи

Снаружи уже наступила глухая ночь, но на нашу контору это не распространялось. Тут у всех был ненормированный рабочий день, и трудились мы самозабвенно.

Сквозь щели жалюзи просачивалось сияние фонарей. Их было вполне достаточно, чтобы высветить извращенные художества взбесившейся сучки. Подозреваю, что в других номерах происходило нечто подобное. Сознание безграничного обладания и возможности беспредельно унизить мужчину окончательно снесло Эльвире крышу. Удивляюсь, как она меня не кастрировала, – видимо, просто не хотела раньше времени портить дорогую игрушку.

Ровно в полночь я болтался, полузадушенный, в тесной железной клетке, а кровожадная старушка тыкала в меня вязальной спицей и пыталась накормить своим калом. Потом ее, похоже, достала моя сверхтерпеливая толстовская позиция, и мне пришлось изображать отчаянно сопротивляющуюся жертву. Пока она не выпустила меня из клетки, толку от этого было мало. Металлические прутья впивались в тело при малейшем движении; к тому же жирная фурия висла на галстуке, затягивая узел, и мои глаза вылезали из орбит. Впрочем, это никак не отражалось на моей потенции.

Наконец Эльвочка позволила мне выпасть из клетки в полубессознательном состоянии и принялась топтать меня, рыча: «Поднимайся, скотина! Попробуй вставить мне, ублюдочный импотент!» Это была по меньшей мере клевета. Другие, не столь взыскательные дамочки прославляли бы мою перманентную эрекцию.

Когда я немного отдышался, мы затеяли такую корриду, что дрожали стены. Даже телевизор слегка пострадал. Зеркала местами утратили блеск. Красноречивых свидетельств наших игр не осталось разве что на потолке – уж очень он был высоким. В пылу забав Эльвира раздавила телефонный аппарат. Вскоре я пригвоздил ее своей шпагой к столику, на котором она расплылась, словно огромный кусок взбитого теста, и устроил ей получасовой «штопор».

По-моему, она просто мечтала быть изнасилованной такой вот бездумной куклой вроде меня; хотела, чтобы ее взяли со звериным натиском и болезненной грубостью, без всякой эстетической и моральной озабоченности, но с чисто человеческим наслаждением жестокостью. Ох как она визжала! От ее визга закладывало уши…

Я терзал ее так долго (и она позволяла мне делать это), что теперь задаю себе вопрос: а не желала ли она покончить с собой столь своеобразным способом? Во всяком случае, тяга к суициду в ней определенно была. Эльвира осознавала свое уродство, и ничего радикально не изменилось бы, даже если бы она потратила кучу денег на пластические операции. Таким образом, она не прогадала, прибегнув к услугам «Маканды». Я оказался для нее сущей находкой – во мне не было затаенного презрения к ней, я был неспособен почувствовать ни влечение, ни отвращение. Со мной ей нечего было скрывать и не надо было притворяться. Она изливала из себя скопившуюся за два десятилетия ненависть к самцам и нереализованную похоть, которые соединились в жутковатый коктейль. Эта тварь была неизлечимо больна. Ее личность разъедал психосексуальный рак.

Под конец она, должно быть, вообразила себя иудейским народом, распявшим Иисуса. Кажется, она заказала крест специально для этого. Хорошо еще, что обошлось без гвоздей! Она подвесила меня на ремнях и всыпала тридцать девять плетей. Моя кровь стекала в алюминиевыйтаз – та кровь, которую она не успевала слизывать с моего стойкого друга.

Потом она начала прижигать мои раны своей золотой зажигалкой. Тут уж мне стало не до художественных воплей. Я еще долго извивался на кресте, а эта свихнувшаяся Магдалина принялась разрисовывать стену, макая в мою кровь свой толстый пальчик.

* * *

…Финал расплывчат и подернут багровой дымкой. Госпожа заставила меня отнести ее под душ. Излишне говорить, что я безропотно подчинился.

Я отмыл ее, а заодно и себя, потом что-то делал феном, но не только сушил ее волосы. Напоследок она впилась ногтями в мою физиономию и чуть не отгрызла мне нижнюю губу. Насколько я теперь понимаю, это был благодарный поцелуй.

– Мы встретимся раньше, чем ты думаешь, – прошептала она вместо нежных слов прощания, еле ворочая языком. А я вообще ни о чем не думал. Встретимся, не встретимся – какая разница?! Я отражался в десятке зеркал, и вид у меня был будто у плохо прожаренного бифштекса. Но даже это зрелище не вызвало во мне внутреннего протеста.

Выбросив белье в мусорный ящик и с трудом натянув платье на распухшее тело, Эльвира удалилась, пошатываясь, словно пьяная. Я собрал свою одежду и вышел вслед за нею. В конце коридора ее подхватил какой-то человек из наружного персонала «Маканды» и наверняка проводил в гараж. Она была уважаемым клиентом.

Давно наступил новый день. Получив соответствующий приказ, я отправился в свой бокс и проспал в нем до следующего утра. Скорость, с которой регенерировала моя поврежденная кожа, превышала нормальную приблизительно в сто раз.

29