Двери в черную радугу

Мне казалось, что к старости наши с Ксюшей чувства поостыли. Мол, года уже не те для всех этих поцелуйчиков и нежности. Однако когда жены не стало, я понял, что любовь никуда не делась. И дело не в привязанности. Мне не хватает Ксюши. Я бы всё отдал ради того, чтобы вновь увидеть жену хотя бы на минутку.

Возрождать мертвых может лишь Кивир.

Что-то я увлекся. Прости, Девятый.

В общем, семью я не бросил. Седьмой писал о каких-то Всплесках, червивых королях и прочих монстрах. В моей жизни, скажем так, трупы перестали умирать. (Зачеркнуто.) Мертвецы соединяются друг с другом и превращаются в гигантских монстров. Может, Девятый, ты помнишь фильмы «Годзилла» или «Кинг-Конг»? Вот у меня нечто похожее. Только вместо огромного динозавра и большой волосатой обезьяны — циклопических размеров человекоподобные твари. Есть еще кое-что, но об этом я напишу чуть позже.

У меня была дочь — Маша. Самая прекрасная девушка, что я видел на свете. Может, сейчас скажу крамольную вещь: Маша красотой превосходила даже Ксюшу. О эти голубые глаза! Они мне до сих пор часто снятся. Дочка была бы прекрасной женой, если бы… если бы… (зачеркнуто). Девятый, умоляю тебя, если ты нашел это письмо до событий или до появления Кивира, найди свою семью. Это очень важно!

Ты сейчас можешь спросить у меня: скорее всего, жены и дочери давно нет в живых. Ты скажешь: прошли года с того момента, когда я последний раз их видел. Знай: никто из родных не погиб. Наши жизни немногим отличаются, как ты думаешь. Общие события неизменны. Тебя, Девятый, могут звать иначе, ты можешь быть стар или молод — все равно наши жизни схожи, как игрушки в конвейере.

Черт! Я по-прежнему всё хожу вокруг да около.

В общем, моя привычная жизнь рухнула за один сраный — прости за вульгарность! — день. Я не знаю, откуда появились гигантские монстры. Совершенно забыл, как изменился мир. Итогом катаклизма (буду называть случившееся так) стало то, что люди оказались на грани вымирания. Ты можешь резонно спросить меня: откуда мне это известно? Я не знаю. Всего лишь предполагаю.

Города давным-давно превратились в руины. Нет больше ни деревень, ни сел, ни поселков. Радио и телевидение давно молчат. Я в последний раз видел группу людей, когда мне было лет тридцать.

Честно говоря, мне всё равно, что случилось с миллиардами Homo sapiens. Главное: я и моя семья выжили. Не буду рассказывать всю историю нашего путешествия, замечу, что мы спрятались от всего мира в заброшенном пионерском лагере. Прожили там несколько лет, потом ушли на восток, где я и построил дом. Хотя «дом» — слишком громкое название. Малюсенькая бревенчатая постройка. Сколько лет мне тогда было? Наверное, где-то в районе двадцати пяти, Ксюше — двадцать два, а Маше — три.