Двери всегда открыты (СИ)

Втроем они быстро бежали по аккуратным красивым улочкам центральной части города, не обращая внимания на изумленные взгляды узнающих их прохожих. Но все равно опоздали. Когда троица вбежала в вестибюль отеля «Шторм», в актовом зале уже началась пресс-конференция. Администратор любезно предложил проводить их в зал, но они сделали вид, что не хотят мешать собравшимся и отвлекать их внимание. Тогда их проводили в небольшую нишу вестибюля, где стоял телевизор и несколько диванов. Портье включил для них прямую трансляцию с пресс — конференции Алисы, которую показывал один из местных каналов. Алиса сидела на небольшой сцене, защищенная от журналистов только хлипкой преградой в виде письменного стола и обеспеченная поддержкой только одного человека, по-видимому переводчика, чьи услуги Алисе не были нужны, так как разговор все равно шел на английском.

— Расскажите, чем закончилась история с нападением на вас четырех экстремистов?

— Все закончилось более менее благополучно. Человек, в которого я стреляла, выжил и идет на поправку. С меня сняли обвинение в превышении самообороны.

— Но выдвинуты ли обвинения против нападавших?

— Нет. Следователь мне объяснил, что с их стороны это была просто шутка. Веселый розыгрыш. А я их неправильно поняла. Дело закрыто за отсутствием состава преступления.

— Извините, но мы все видели видеозапись. Это не было похоже на шутку.

— Наша полиция считает иначе. И мне прозрачно намекнули, что с этой версией лучше не спорить.

— Если у вас в стране нельзя защищать свою жизнь с помощью оружия, то как же тогда быть в случае нападения преступников?

— Кто как может. Я купила себе электрошокер. Теперь всегда ношу в кармане.

— Он у вас и сейчас с собой?

— Нет, зачем он мне в Европе?

— Фактически, причиной нападения на вас было то, что вы открыто поддерживаете движение ЛГБТ, в том числе посредством своего творчества. В последние годы в России выдвинуто множество обвинений против сторонников ЛГБТ, многим назначены штрафы за пропаганду гомосексуализма. Но при этом не было возбуждено ни одного дела против экстремистских группировок, угрожающих или совершавших нападения на представителей сексуальных меньшинств или тех, кто выступает в их защиту. Как вы это прокомментируете?

— Такое впечатление, что мы идем назад. Общество регрессирует. Пока Запад устремляется вперед, к большей толерантности и принятию человека с любыми особенностями, которые не причиняют вреда другим людям, мы скатываемся обратно к той фальшивой морали, которая доминировала во времена Советского Союза, только теперь это напыщенно называется традиционными ценностями. Это мерзко и противно. К сожалению, общество очень вяло сопротивляется этой тенденции. Большинству моих граждан просто вообще нет никакого дела до этой проблемы, может быть потому, что они заняты выживанием. И я их прекрасно понимаю. Если бы я не знала, чем я завтра буду кормить своего ребенка, потому что последние деньги я потратила на оплату услуг ЖКХ, внезапно повысивших в два раза свои тарифы, мне бы тоже не было никакого дела до проблем каких-то там меньшинств.

— Как вы считаете, ваши картины могут изменить сознание, отношение ваших соотечественников к проблеме секс меньшинств?

— Нет. Даже если бы мои картины выставлялись в России, это ничего бы не изменило.

— Тогда зачем вы этим занимаетесь?

— Меня это беспокоит. Мы, взрослые люди сейчас, выросли в девяностые, когда в России было громко заявлено, что гомосексуализм — это нормально, когда была отменена уголовная статья за мужеложство, и в сознании моего поколения это понимание остается. Но сегодняшние дети растут в стране, где принят закон о запрете пропаганды, а по сути вообще о запрете какой-либо информации по данной теме. Где запрещены однополые браки. Где люди вынуждены скрывать свою непохожесть, потому что их могут уволить с работы, от них отвернутся родственники и друзья. Мы не говорим об этом со своими детьми. А где дети вообще могут получить нормальную информацию? Сайты банят. Если кто-то снимает фильм, где присутствуют нетрадиционные отношения, тут же найдется мерзавец-депутат, поборник нравственности, который подаст в суд на создателей фильма. И что делать подростку в России, если вдруг он сам начинает осознавать, что его сексуальная ориентация не вписывается в традиционные национальные ценности? К кому он с этим пойдет? Кому он может довериться? Наши гомосексуалисты оказываются в глубокой эмоциональной психологической изоляции.

— Алиса, как долго длится ваш роман с Чиро Лоренсо, солистом испанской группы «Фрамбуэсса»?

Кристиан закрыл глаза и заскрипел зубами. Чиро удивленно посмотрел на него и снова напряженно впился глазами в экран телевизора.

На экране Алиса озадаченно смотрела на чернокожую женщину — репортера, задавшую ей последний вопрос.

— Я и не знала, что у меня роман, — наконец ответила она. — Похоже вы знаете о моей жизни больше, чем я сама.

— Как отреагировал ваш муж на появление видео, где вы целуетесь с Лоренсо? — не унималась журналистка. — Вы уже говорили с ним? Он подаст на развод?

— Какое видео?