Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)

Но уступки следует делать заблаговременно и в позиции силы, а не в условиях уже прикатившей слабости. Либеральное и революционное общество злорадно истолковало Манифест как капитуляцию, и оттолкнуло его. Поражены были тем и Государь, и Витте - и кое-кто из еврейской интеллигенции: "Достигнута была цель, к которой стремились в течение десятилетий лучшие русские люди... Добровольный по существу отказ Государя от самодержавной власти и обязательство передать законодательную власть на решение народных представителей... Казалось, всех должна была объять радостью весть об этой перемене" - а встретили её с прежней непримиримой революционностью: борьба продолжается!113 На улицах срывали национальные флаги, царские портреты и государственные гербы.

Поучительна запись беседы Витте с представителями петербургской печати 18 октября, на следующее утро после Манифеста. Витте явно ожидал благодарностей и рассчитывал на дружную поддержку прессы в успокоении умов, прямо просил её. В ответ же - начиная с резкой отповеди издателя "Биржёвки" С. М. Проппера, затем Нотовича, Ходского, Арабажина, Анненского, он только и услышал: немедленно объявить политическую амнистию! "Требование амнистии категорическое!" "Генерал Трепов должен быть удалён с должности генерал-губернатора С.-Петербурга. Таково постановление союза газет". Постановление союза газет! увести из столицы казаков и войска: "не будем выпускать газет, пока войска не удалятся"! войска - причина беспорядков... Охрану города - передать "народной милиции"! (То есть - революционным отрядам. То есть - создать в Петербурге условия для бойни, как вот-вот увидим в Одессе. Или, глядя ещё дальше: уже в октябре 1905 создать в Петербурге желаемую ситуацию будущей Февральской революции.) - Витте в жалкости просит: "Дайте мне передышку", "помогите мне, дайте несколько недель"; даже обходит всех с рукопожатиями114. (А сам вспоминает: в устах Проппера - "требования эти для меня служили признаком обезумения прессы".) Всё же правительство имело разум и мужество отказать просьбе устроить анархию - ив столице ничего худого не случилось.

(О Проппере Витте вспоминал, что он "явился в Россию из-за границы в качестве бедного еврея, плохо владеющего русским языком... пролез в прессу и затем сделался хозяином "Биржевых Ведомостей", шляясь по передним влиятельных лиц... когда я был министром финансов [Проппер] выпрашивал казённые объявления, различные льготы и, наконец, выпросил у меня [звание] коммерции советника". А в эту встречу, вот, предъявил "довольно нахальные... не то требования, не то заявления", "мы правительству вообще не верим"115.)

Выпадающий из радикального потока прессы "Киевлянин" в том же октябре поместил рассказ офицера, воротившегося из полуторалетнего японского плена как раз в эти октябрьские дни в Москву и поначалу растроганного до слез щедростью царского Манифеста, открывающего пути, благотворные для страны. А встретил он от московской толпы, по одному лишь своему виду боевого офицера во фронтовой защитной форме, - "опричник, ставленник, царский холоп..." В большом митинге на Театральной площади "оратор призывал к борьбе, к разрушению". А новый оратор начал с "долой самодержавие!" "Акцент выдавал его еврейское происхождение... а русские люди: слушали, и ни один не сказал ему ни одного слова в ответ". Кивали на ругательные оскорбления царя и его семьи, а всех без исключения казаков, полицейских и военных - бить! И все московские газеты звали к вооружённой борьбе116.

В Петербурге, как известно, ещё 13 октября учредился "Совет рабочих депутатов", с несравненными руководителями Парвусом и Троцким, да ещё с подставным Хрусталёвым-Носарём. Ставка Совета была - на полное сокрушение власти правительства.

Ещё сильней - и с трагической развязкой - октябрьские события разразились в Киеве и в Одессе. Они привели к двум крупным еврейским погромам, которые и следует здесь рассмотреть. По обоим погромам имеются подробные отчёты сенаторских ревизий - высший класс достоверного расследования, применявшийся в императорской России: Сенат был авторитетнейшим и независимым юридическим учреждением.

По киевскому погрому - ревизия сенатора Турау117. Он пишет, что причины погрома "находят себе объяснение в общем состоянии смуты, охватившей за последние годы всю Россию", - и убедительно показывает это, описывая всю предысторию и ход событий в Киеве.

Напомним: после петербургского 9 января, после многомесячной раскачки общественного негодования, после позорно проигрываемой японской войны императорское правительство не нашло лучшего способа "успокоения", как объявить, 27 августа, полную административную автономность высших учебных заведений и их территорий. И этим - ещё раздуло безудержный революционный раскал.