Двести лет вместе. Часть первая

Несмотря на внутренние несогласия среди сионистов, произошёл общий сдвиг сионизма в России к социализму – и он не остался не замечен российским правительством. До сих пор оно никак не мешало сионистской пропаганде, но в июне 1903 министр внутренних дел Плеве издал циркуляр губернаторам и градоначальникам о том, что сионисты отодвинули эмиграцию в Палестину на второй план, а сконцентрировались на организации еврейства в местах, где живут ныне; такое направление не может быть терпимо; и поэтому запрещается публичная пропаганда сионизма, их собрания, лекции, и т п.[907]

Узнав об этом, Герцль – несмотря на кишинёвский погром той весны, всеми громкими обвинениями легший именно на Плеве, презрев осуждения и проклятия многих российских сионистов, – тотчас отправился в Петербург и добился приёма у Плеве. (Он ещё в 1899 добивался аудиенции у Николая II, но тщетно.)

Плеве объяснил Герцлю так (по запискам Герцля). Еврейский вопрос для России – не жизненный, но важный, и «мы стараемся разрешить его правильным путём… Русское государство должно желать, чтобы его население было однородным», и ото всех требует патриотического отношения. «Мы желаем[евреев] ассимилировать, но ассимиляция… идёт очень медленно… Я не враг евреев. Я их знаю очень хорошо, я провёл среди них мои юношеские годы в Варшаве, я в детстве постоянно играл с еврейскими детьми… Я хотел бы поэтому с большой охотой сделать что-нибудь для евреев. Я не хочу отрицать… что положение русских евреев не является счастливым. Если б я был евреем, я, вероятно, был бы также врагом правительства». «Образование еврейского государства, [вмещающего] несколько миллионов евреев, было бы для нас чрезвычайно желательным. Это, однако, не означает, что мы хотим потерять всех наших евреев. Интеллигентные и состоятельные элементы, могущие ассимилироваться, мы охотно оставили бы у себя, от бедных же и мало культурных мы бы охотно избавились». Мы сочувствовали сионизму как переселению, но теперь в его целях «мы замечаем большие изменения»[908]. Российское правительство благожелательно относится к эмиграции сионистов в Палестину и, если сионизм вернётся к своей прежней программе, готово поддерживать её перед Оттоманской Империей, но не может потерпеть – как сионизм теперь склонился – пропаганды еврейского национального отчуждения внутри России[909]; это привело бы к созданию группы граждан, чуждых патриотизму, на котором государство основано. (Если верить Н. Д. Любимову, тогдашнему директору канцелярии при Плеве, Плеве сказал ему, что Герцль в разговоре признал, что западные еврейские банкиры помогают революционным партиям в России. Слиозберг считает это невероятным[910].)

Плеве доложил Государю, получил одобрение изложенного – и передал Герцлю подтверждающее письмо в этом смысле.

Герцль считал, что визит его к Плеве удался.

Оба они не знали, что осталось им жить всего по 11 месяцев…

Турция не проявляла признаков уступчивости к сионистам, а английское правительство в том же 1903 предложило им для колонизации вместо Палестины – Уганду.

В августе 1903 на 6-м конгрессе сионистов в Базеле Герцль представил эту перспективу, «которая, конечно, не Сион», но может быть принята как промежуточная, чтобы ускорить создание еврейского государства[911].

Этот проект вызвал бурную дискуссию. Есть сведения, что даже в палестинском ишуве нашлась поддержка угандийскому проекту – от тех новых поселенцев, кто был удручён природными тяготами в Палестине. Но российские сионисты, – кажется, изо всех евреев мира наиболее нуждавшиеся в срочном убежище, – резче всех восстали против Уганды. Они, во главе с М. М. Усышкиным (создателем группы «билуйцев», потом правой рукой Ахад-Гаама в лиге «Бней Моше»), выступили с непримиримой оппозицией: сионизм связан именно с Сионом, и ничто не может для евреев его заменить![912]

Конгресс, правда, сформировал комиссию: послать в Уганду, для изучения её[913]. – 7-й конгресс в 1905 выслушал доклад – и отказался от Уганды[914]. – Угнетённый всеми препятствиями, Герцль не дожил до этого решения: в 1904 умер от разрыва сердца[915].

Но вспыхнувшая эта проблема вызвала ещё новый раскол сионизма: отныне от него откололись территориалисты, во главе с Израилем Зангвилем; к ним присоединились делегаты из Англии. Они создали и собирали свой Интернациональный совет; получали субсидии от Якова Шиффа и от парижского Ротшильда. Они порвали с непременностью Палестины: да, осуществить концентрированную еврейскую колонизацию на определённой территории, но – где угодно, в любом месте. Год за годом в поисках они перебрали дюжину стран, обсуждали Анголу, но «Португалия слишком слабая страна и не сможет защищать евреев», там «евреи легко могут стать жертвой соседних племён»[916].

Да они соглашались и на территорию даже внутри России, если бы создать автономную самоуправляющуюся единицу.