Двести лет вместе. Часть первая

Хотели, чтобы этот новый Союз объединил все еврейские партии и группы[1212]. Но бундисты порочили тот съезд и Союз, считая его буржуазным. Однако многие сионисты – не удержались в своей сионистской отдалённости. Поток начавшейся российской революции внёс в их ряды раскол за расколом. И из разных течений повлеклись: ну как не принять участие в том великом, что совершается вот прямо тут? А приняв участие – они повлияли на задуманное чисто гражданское направление съезда. Крепло сознание, что нельзя бороться только за гражданские права – но с той же энергией и за национальные[1213].

Слиозберг возражал этому влиянию сионистов, «желавших выделить евреев из числа граждан России», эти требования «заявлялись часто лишь… с демагогической целью». Ибо российское еврейство «нисколько не было стесняемо в проявлении своей национальной жизни… Было ли уместно возбуждать вопросы о национальной автономии евреев, которой в сущности не имеет ни одна национальность России, тогда, когда и сам русский народ, в своей православной части, далеко не свободен в проявлении своей религиозно-национальной жизни?» Но «время было такое, когда демагогия на еврейской улице приобретала особенное значение»[1214].

Итак, вместо до сих пор всем ясного «равноправия» – ещё не достигнутого, но кажется уже не поспевающего за политическим моментом, – выдвинули лозунг еврейского полноправия. Под полноправием понималось: сверх равноправия ещё «национальная автономия». «Да впрочем, заявившие эти требования едва ли отдавали себе ясный отчёт о смысле и содержании этих требований. Учреждение еврейских школ никаким законом ограничено не было. Требовался русский язык… поскольку речь идёт не о хедерах. Но и… другие более цивилизованные государства… держались государственного языка как в сношениях с властями, так и в школе»[1215]. – Никакой «национальной автономии» у евреев не было и в Соединённых Штатах. Однако «достиженцы» («Союз для достижения…») хотели в пределах России «национально-культурного самоопределения» с широкой автономией еврейских общин (а заодно: секуляризовать их, оторвать от еврейского же религиозного влияния – идея пригодная и сионистам, и социалистам). Позже это формулировалось как «национально-персональная автономия». (И, в частности, чтобы еврейские культурно-бытовые учреждения содержались на счёт государства, но оно не вмешивалось бы в их деятельность.) – А как может «самоуправляться» территориально-рассеянная нация? 2-й съезд Союза, в ноябре 1905, вынес решение: созывать Всероссийское Еврейское Национальное Собрание[1216].

Все эти идеи, и «национально-персональная автономия» еврейства в России, проявлялись и продержались в разных формах до самого Семнадцатого года. Однако Союз Полноправия не оказался долговечен. В конце 1906 от него откололась противосионистская Еврейская Народная группа (Винавер, Слиозберг, Кулишер, Штернберг), отказавшаяся от задачи Еврейского Национального Собрания; вскоре затем – и Еврейская Народная партия (С. Дубнов, духовный и культурный национализм, в частности гарантировать право еврейского языка повсеместно в публичной жизни, – но на какие средства и каким образом?..); и ещё Еврейская Демократическая группа (Брамсон, Ландау), близкая к трудовикам[1217]. Обвиняли Союз Полноправия и в том, что он примкнул к кадетской партии и потому «не может представлять еврейское население в России»; а сионисты считали «достиженцев» «чуть ли не ассимиляторами», социалисты – упрекали в буржуазности[1218]. – В начале 1907 Союз перестал существовать[1219].

Сионисты же всё дальше увлекались вихрем идущей, кажется, российской революции, и в ноябре 1906 их всероссийский съезд в Гельсингфорсе признал «необходимым не только повернуться лицом к повседневным нуждам и требованиям русского еврейства, но и вложиться вплотную в его политическую и общественную борьбу»[1220]; Жаботинский настаивал внести в сионистскую программу требование установить в России народовластие; Д. Пасманик отклонил возражением, что «такое требование могут выставлять лишь те, кто готовы выйти на баррикады»[1221]. В конце: Съезд «санкционирует присоединение сионистов к Освободительному Движению»[1222]. А оно как раз уже было на исчерпе, после провала Выборгского воззвания.

Автор этой программы Жаботинский обосновывал: конечная цель сионизма может быть осуществлена только через несколько десятилетий, а в борьбе за полноправие евреи ещё лучше поймут задачи сионизма[1223]. Правда, Жаботинский оговаривался: «Мы оставляем первые шеренги представителям нации-большинства. Мы отклоняем от себя несбыточную претензию вести: мы присоединяемся»[1224]. То есть Палестина – Палестиной, а пока будем бороться в России. За три года до того Плеве и указывал Герцлю, что опасается именно этого поворота в сионизме.